Анализ цикла бессонница цветаевой

«Бессонница» Марина Цветаева

1

Обвела мне глаза кольцом
Теневым — бессонница.
Оплела мне глаза бессонница
Теневым венцом.

То-то же! По ночам
Не молись — идолам!
Я твою тайну выдала,
Идолопоклонница.

Мало — тебе — дня,
Солнечного огня!

Пару моих колец
Носи, бледноликая!
Кликала — и накликала
Теневой венец.

Мало — меня — звала?
Мало — со мной — спала?

Ляжешь, легка лицом.
Люди поклонятся.
Буду тебе чтецом
Я, бессонница:

— Спи, успокоена,
Спи, удостоена,
Спи, увенчана,
Женщина.

Чтобы — спалось — легче,
Буду — тебе — певчим:

— Спи, подруженька
Неугомонная!

Спи, жемчужинка,
Спи, бессонная.

И кому ни писали писем,
И кому с тобой ни клялись мы…
Спи себе.

Вот и разлучены
Неразлучные.
Вот и выпущены из рук
Твои рученьки.
Вот ты и отмучилась,
Милая мученица.

Сон — свят,
Все — спят.
Венец — снят.

2

Руки люблю
Целовать, и люблю
Имена раздавать,
И еще — раскрывать
Двери!
— Настежь — в темную ночь!

Голову сжав,
Слушать, как тяжкий шаг
Где-то легчает,
Как ветер качает
Сонный, бессонный
Лес.

Ах, ночь!
Где-то бегут ключи,
Ко сну — клонит.
Сплю почти.
Где-то в ночи
Человек тонет.

3

В огромном городе моем — ночь.
Из дома сонного иду — прочь.
И люди думают: жена, дочь, —
А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метет — путь,
И где-то музыка в окне — чуть.
Ах, нынче ветру до зари — дуть
Сквозь стенки тонкие груди — в грудь.

Есть черный тополь, и в окне — свет,
И звон на башне, и в руке — цвет,
И шаг вот этот — никому — вслед,
И тень вот эта, а меня — нет.

Огни — как нити золотых бус,
Ночного листика во рту — вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам — снюсь.

4

После бессонной ночи слабеет тело,
Милым становится и не своим, — ничьим.
В медленных жилах еще занывают стрелы —
И улыбаешься людям, как серафим.

После бессонной ночи слабеют руки
И глубоко равнодушен и враг и друг.
Целая радуга — в каждом случайном звуке,
И на морозе Флоренцией пахнет вдруг.

Нежно светлеют губы, и тень золоче
Возле запавших глаз. Это ночь зажгла
Этот светлейший лик, — и от темной ночи
Только одно темнеет у нас — глаза.

5

Нынче я гость небесный
В стране твоей.
Я видела бессонницу леса
И сон полей.

Где-то в ночи подковы
Взрывали траву.
Тяжко вздохнула корова
В сонном хлеву.

Расскажу тебе с грустью,
С нежностью всей,
Про сторожа-гуся
И спящих гусей.

Руки тонули в песьей шерсти,
Пес был — сед.
Потом, к шести,
Начался рассвет.

6

Сегодня ночью я одна в ночи —
Бессонная, бездомная черница! —
Сегодня ночью у меня ключи
От всех ворот единственной столицы!

Бессонница меня толкнула в путь.
— О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой! —
Сегодня ночью я целую в грудь
Всю круглую воюющую землю!

Вздымаются не волосы — а мех,
И душный ветер прямо в душу дует.
Сегодня ночью я жалею всех, —
Кого жалеют и кого целуют.

7

Нежно-нежно, тонко-тонко
Что-то свистнуло в сосне.
Черноглазого ребенка
Я увидела во сне.

Так у сосенки у красной
Каплет жаркая смола.
Так в ночи? моей прекрасной
Ходит пo сердцу пила.

8

Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая
Свет — люблю тебя, зоркая ночь.

Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь
Песен, в чьей длани узда четырех ветров.

Клича тебя, славословя тебя, я только
Раковина, где еще не умолк океан.

Ночь! Я уже нагляделась в зрачки человека!
Испепели меня, черное солнце — ночь!

9

Кто спит по ночам? Никто не спит!
Ребенок в люльке своей кричит,
Старик над смертью своей сидит,
Кто молод — с милою говорит,
Ей в губы дышит, в глаза глядит.

Заснешь — проснешься ли здесь опять?
Успеем, успеем, успеем спать!

А зоркий сторож из дома в дом
Проходит с розовым фонарем,
И дробным рокотом над подушкой
Рокочет ярая колотушка:

Не спи! крепись! говорю добром!
А то — вечный сон! а то — вечный дом!

10

Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может — пьют вино,
Может — так сидят.
Или просто — рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.

Крик разлук и встреч —
Ты, окно в ночи!
Может — сотни свеч,
Может — три свечи…
Нет и нет уму
Моему — покоя.
И в моем дому
Завелось такое.

Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!

11

Бессонница! Друг мой!
Опять твою руку
С протянутым кубком
Встречаю в беззвучно —
Звенящей ночи.

— Прельстись!
Пригубь!
Не в высь,
А в глубь —
Веду…
Губами приголубь!
Голубка! Друг!
Пригубь!
Прельстись!
Испей!
От всех страстей —
Устой,
От всех вестей —
Покой.
— Подруга! —
Удостой.
Раздвинь уста!
Всей негой уст
Резного кубка край
Возьми —
Втяни,
Глотни:
— Не будь! —
О друг! Не обессудь!
Прельстись!
Испей!
Из всех страстей —
Страстнейшая, из всех смертей —
Нежнейшая… Из двух горстей
Моих — прельстись! — испей!

Мир бeз вести пропал. В нигде —
Затопленные берега…
— Пей, ласточка моя! На дне
Растопленные жемчуга…

Ты море пьешь,
Ты зори пьешь.
С каким любовником кутеж
С моим
— Дитя —
Сравним?

А если спросят (научу!),
Что, дескать, щечки не свежи, —
С Бессонницей кучу, скажи,
С Бессонницей кучу…

Анализ стихотворения Цветаевой «Бессонница»

Такие стихотворения Марины Цветаевой из сборника «Вёрсты», как «Нынче я гость небесный», «Вот опять окно…», «Бессонница! Друг мой!» и ряд других, сильно отличаются друг от друга по настроению, композиции и сюжету. Они были написаны в разное время (весна, лето и зима 1916 года, май 1921 года), по разному поводу, в них говорится о разных людях. Однако все они посвящены одной теме – бессоннице, а потому логично, что эти произведения были выделены в единый цикл. Рассмотрим, каким это состояние было для поэтессы.

Первое стихотворение ¬– «Обвела мне глаза кольцом…». В нём нет единого размера. В отдельных фрагментах встречаются парные, кольцевые и перекрёстные рифмы. Оно построено в виде диалога между лирической героиней-автором и бессонницей. Здесь болезнь (в медицине расстройство сна или инсомния считается заболеванием) предстаёт в виде мистической богини. Автор олицетворяет бессонницу, вкладывая в её уста едкие риторические вопросы, обращения, восклицания. Чтобы показать, как сильно влияние этого существа на героиню, поэтесса добавляет в текст анафоры («Спи, жемчужинка, Спи, бессонная»), эпифоры-созвучия (свят-спят-снят), аллитерации и ассонансы (разлучены-рученьки-мученица). Метафорические образы (круги под глазами – теневой венец, т. е. корона бессонницы) подчёркивают связь между персонажами.

В других стихотворениях цикла («Руки люблю…», «Сегодня ночью я одна в ночи…», «После бессонной ночи слабеет тело…») мы видим ту самую магию, которая творится между лирической героиней и инсомнией. Следим, как колдунья-бессонница толкает героиню на странные поступки, заставляет бродить по опустевшему городу, заглядывать в окна и искать везде признаки своего состояния – таких же неспящих людей.

Интерес вызывает произведение «В огромном городе моём – ночь…». Оно построено на парной рифме – все строки четверостишия рифмуются одинаково, так что весь стих можно описать схемой aaaa bbbb и т. д. Здесь мы видим, как постепенно героиня сама становится магическим существом.

Это превращение закрепляется в следующем стихотворении, где мы замечаем изменения даже в её облике. С помощью выразительных эпитетов («светлейший лик», «тень золоче») и сравнений («как серафим») поэтесса показывает, как героиня перевоплощается в ангела ночи. В этом плавном стихотворении, состоящем из сочетаний ямбов, хореев и амфибрахиев, больше не слышен мотив муки, страдания от бессонной ночи. «Нынче я гость небесный…», – почти радостно подтверждает эту догадку поэтесса следующим произведением.

Но к концу цикла мелодия боли зазвучит с новой силой. В «Нежно-нежно, тонко-тонко…» и последующих стихотворениях мы увидим тоску по беззаботной невинности, чистой любви, покою и пониманию. В последнем произведении, посвящённом вдове композитора Скрябина, чью кончину ускорила бессонница, мы снова услышим осанну богине-инсомнии, схожей теперь со смертью. Думается, этот образ был привлекателен для поэтессы потому, что бессонница способна забрать тяжёлые сны, напоминающие о недостижимом или потерянном счастье, и подарить пусть опасное, но такое желанное душевное равновесие.

Метки: Цветаева

Чаще всего лирические произведения посвящены распространенным темам: любви, родины, нравственного выбора. Но бывает так, что одна и та же тема «не отпускает» поэта, заставляет вновь и вновь обращаться к ней. Тогда появляются циклы стихов — несколько произведений, объединенных, как правило, общей темой или лирическим героем. В XIX века известнейшим стал «денисьевский» цикл Ф. И. Тютчева.

В ХХ веке Александр Блок написал «Стихи о Прекрасной Даме», Марина Цветаева сочинила «Стихи к Блоку», а Сергей Есенин — «Персидские мотивы».

В 1916 году, когда Россия переживает не лучшие времена, а в судьбе самой Марины сплошные расставания и разочарования, она создает цикл стихотворений «Бессонница». Пожалуй, сон и бессонница — излюбленные мотивы в русской прозе и поэзии. Но у Цветаевой с бессонницей особые отношения. Поэтесса не просто одушевляет ее и наделяет чертами женщины.

Бессонница становится подругой и уже в первом стихотворении цикла ведет себя соответственно: она и жалеет, и утешает, и в то же время надевает «теневой венец», как будто связав себя и героиню навеки.

Дальше панорама как бы расширяется: «Двери! — Настежь — в темную ночь!». Героиня, мучаясь бессонницей, чувствует все события, происходящие вокруг нее. В третьем стихотворении «в огромном городе — ночь», а героиня будто меняется с бессонницей местами: «Друзья, поймите, я вам снюсь».

Такая двойственность состояния ощущается при чтении всех стихотворений цикла.

Масштаб бессонницы постоянно меняется: то это «ночь в огромном городе», то «бессонница полей». Примечательно, что контраст сна и бессонницы проявляется не только в жизни людей, но и в окружающем мире. Это «сон полей» и «бессонница леса», это корова, которая «тяжко вздохнула в сонном хлеву», и подковы, которые «где-то в ночи взрывали траву», это спящие гуси и гусь-сторож.

При этом героиня все-таки одинока: в шестом стихотворении она ощущает себя «бессонной, бездомной черницей», но зато она обладает ключами «от всех ворот единственной столицы» и чувствует ответственность за всех: и за «круглую воюющую землю» и за тех, «кого жалеют и кого целуют».

В седьмом фрагменте вновь проявляется автобиографичность: Цветаева, очевидно, чувствуя зарождающуюся в себе жизнь , пишет:

Черноглазого ребенка Я увидела во сне.

Но предчувствуя грядущие трагические события: и приближающуюся Октябрьскую революцию, и долгую разлуку с мужем, и последующую смерть дочери — Марина Ивановна выражает тревогу с помощью символов. Параллелизм связывает «красную сосенку» с капающей смолой и сердце, по которому в «ночи прекрасной» ходит пила.

Ощущение обреченности усиливается в восьмом фрагменте до такой степени, что героиня, обращаясь к ночи и называя ее «черным солнцем», просит у нее смерти как спасения от людей, потому что «нагляделась в зрачки человека».

В девятом и десятом стихотворениях одиночество сменяется чувством единения с теми, кто тоже не спит. Их оказывается так много , что все образы сливаются в обобщающем слове никто: «Кто не спит по ночам? Никто не спит!»

В первом варианте цикла десятое стихотворение было завершающим, поэтому напоминает своеобразную молитву о тех, кто не спит в ночи: «Помолись, дружок, за бессонный дом, за окно с огнем!» Не важно, почему не спят все эти люди, важно, что горящее в ночи окно — некий маяк, «крик разлук и встреч».

Последнее стихотворение цикла было написано спустя пять лет. Пережитые Цветаевой события сделали ее более стойкой и мужественной. Стихотворение звучит как встреча двух старых знакомых, бывших когда-то подругами, — героини и Бессонницы. Да, теперь это друг, имеющий свое имя, поэтому и пишется с заглавной буквы. Этот друг спасает, зовет испить из кубка, после чего они заключают вечный союз.

Героиня понимает, что Бессонница помогает творить, хотя и отнимает иногда последние силы.

Чаще всего лирические произведения посвящены распространенным темам: любви, родины, нравственного выбора. Но бывает так, что одна и та же тема “не отпускает” поэта, заставляет вновь и вновь обращаться к ней. Тогда появляются циклы стихов – несколько произведений, объединенных, как правило, общей темой или лирическим героем. В XIX века известнейшим стал “денисьевский” цикл Ф. И. Тютчева.

В ХХ веке Александр Блок написал “Стихи о Прекрасной Даме”, Марина Цветаева сочинила “Стихи к Блоку”, а Сергей Есенин – “Персидские мотивы”.

В 1916 году, когда Россия переживает не лучшие времена, а в судьбе самой Марины сплошные расставания и разочарования, она создает цикл стихотворений “Бессонница”. Пожалуй, сон и бессонница – излюбленные мотивы в русской прозе и поэзии. Но у Цветаевой с бессонницей особые отношения. Поэтесса не просто одушевляет ее и наделяет чертами женщины.

Бессонница становится подругой и уже в первом стихотворении цикла ведет себя соответственно: она и жалеет, и утешает, и в то же время надевает “теневой венец”, как будто связав себя и героиню навеки.

Дальше панорама как бы расширяется: “Двери! – Настежь – в темную ночь!”. Героиня, мучаясь бессонницей, чувствует все события, происходящие вокруг нее. В третьем стихотворении “в огромном городе – ночь”, а героиня будто меняется с бессонницей местами: “Друзья, поймите, я вам снюсь”.

Такая двойственность состояния ощущается при чтении всех стихотворений цикла.

Масштаб бессонницы постоянно меняется: то это “ночь в огромном городе”, то “бессонница полей”. Примечательно, что контраст сна и бессонницы проявляется не только в жизни людей, но и в окружающем мире. Это “сон полей” и “бессонница леса”, это корова, которая “тяжко вздохнула в сонном хлеву”, и подковы, которые “где-то в ночи взрывали траву”, это спящие гуси и гусь-сторож.

При этом героиня все-таки одинока: в шестом стихотворении она ощущает себя “бессонной, бездомной черницей”, но зато она обладает ключами “от всех ворот единственной столицы” и чувствует ответственность за всех: и за “круглую воюющую землю” и за тех, “кого жалеют и кого целуют”.

В седьмом фрагменте вновь проявляется автобиографичность: Цветаева, очевидно, чувствуя зарождающуюся в себе жизнь (ведь через 8 месяцев, в апреле 1917 года, родится ее вторая дочь Ирина), пишет:

Черноглазого ребенка Я увидела во сне.

Но предчувствуя грядущие трагические события: и приближающуюся Октябрьскую революцию, и долгую разлуку с мужем, и последующую смерть дочери – Марина Ивановна выражает тревогу с помощью символов. Параллелизм связывает “красную сосенку” с капающей смолой и сердце, по которому в “ночи прекрасной” ходит пила.

Ощущение обреченности усиливается в восьмом фрагменте до такой степени, что героиня, обращаясь к ночи и называя ее “черным солнцем”, просит у нее смерти как спасения от людей, потому что “нагляделась в зрачки человека”.

В девятом и десятом стихотворениях одиночество сменяется чувством единения с теми, кто тоже не спит. Их оказывается так много (и младенец, и старик, и сторож), что все образы сливаются в обобщающем слове никто: “Кто не спит по ночам? Никто не спит!”

В первом варианте цикла десятое стихотворение было завершающим, поэтому напоминает своеобразную молитву о тех, кто не спит в ночи: “Помолись, дружок, за бессонный дом, за окно с огнем!” Не важно, почему не спят все эти люди, важно, что горящее в ночи окно – некий маяк, “крик разлук и встреч”.

Последнее стихотворение цикла было написано спустя пять лет. Пережитые Цветаевой события сделали ее более стойкой и мужественной. Стихотворение звучит как встреча двух старых знакомых, бывших когда-то подругами, – героини и Бессонницы. Да, теперь это друг, имеющий свое имя, поэтому и пишется с заглавной буквы. Этот друг спасает, зовет испить из кубка, после чего они заключают вечный союз.

Героиня понимает, что Бессонница помогает творить, хотя и отнимает иногда последние силы.