Фильмы с леонардо ди каприо про сны

У Дома Кобба (Леонардо ДиКаприо) редкая и не вполне легальная профессия – он и его специально обученные помощники проникают в сны людей и крадут оттуда ценную информацию. Однако после не слишком удачной попытки взломать подсознание японского магната, Кобб получает от него же задание иного свойства. В обмен на право вернуться к детям в США, где взломщика разыскивают госорганы, тот должен подсадить наследнику (Килиан Мерфи) монополистской корпорации идею о том, чтобы эту корпорацию развалить. Крепко озадаченный, Кобб начинает собирать команду специалистов: из Парижа выписывает «архитектора» (Эллен Пэйдж), которая должна будет сон построить, из Момбасы – «имитатора» (Том Харди), который станет доставать субтильного коббова напарника (Джозеф Гордон-Левитт), а заодно и «химика», который всех усыпит.

Согласно легенде, идея «Начала» появилась у Кристофера Нолана, когда тому было 16 лет, однако для реализации ее режиссеру потребовались двадцать с лишним лет практики и один «Черный рыцарь», сборы которого и острое желание студии собрать еще и на третьем фильме про Бэтмена, стали достаточным основанием для того, чтобы потребовать 200 миллионов на оригинальную ленту про тепловоз, катящий по центральныи улицам Нью-Йорка. И непонятно, что тут более удивительно – то, что миллионы дали или то, что миллионы эти фильм, по всей видимости, отобьет.

Другой парадокс состоит в том, что «сверхоконцетуальное» кино, сути которого, якобы, не могли уразуметь, даже снимавшиеся в нем актеры, оказалось, да, масштабным, дорогим – и довольно прозрачным. Нолан достроил исходный синопсис, натурально, по линейке и на месте предполагавшейся сенсации создал четкую конструкцию, где уже не осталось места для откровений и романтического домысливания (если не считать финала, где, выбирая из двух вариантов, тоже особо не разбежишься). Все процедуры погружения в сон и вывода из оного описываются с точностью, какой могли бы позавидовать все, кому приходилось собирать по инструкции шкафы IKEA. А собственно подсознание изображается не темным морем смутных образов, но строгим четырехъярусным построением (герои трижды погружаются в сон во сне), охраняемым не фрейдистскими комплексами и даже не Фредди Крюггером, но людьми с автоматами. В «Начале», функционирующем, по сути своей, как коллективное «хайст муви», и сами мозгоправы дурят бессознательное при помощи тех приемов, какими Дэнни Оушен и его друзья обходили охранные системы казино. И хотя на одном из ярусов героям приходится оперировать, например, в невесомости, финальной их целью становится все тот же сейф.

Помимо автоматчиков препятствия взломщикам чинит и покойная жена Кобба (Марион Котияр) – точнее ее проекция, порождаемая подсознанием героя, который отвечает в фильме за драму и служит иллюстрацией к расхожему мнению о том, что много спать вредно. И надо заметить, что ДиКаприо, не впервые играющий парня с проблемами в восприятии реальности и уже в третьем фильме подряд теряющий супругу, не только хмурится с привычной убедительностью, но скоро и вообще разучится улыбаться.

Причем, в случае с «Началом» жертва эта будет бессмысленной, поскольку Нолан затеял свой эпик не столько для исследования психопатологических глубин, безусловно, богатой темы, сколько для демонстрации собственной режиссерской ловкости – де ему «не слабо» синхронизировать друг с другом три-четыре-пять уровней действия, на каждом из которых свои физические законы и свое течение времени.

И действительно, режиссера можно упрекнуть лишь в том, что он потратил 200 миллионов на облицовку бессознательного стеклом и бетоном – сами плиты у него лежат ровно, а стекло бликует ослепительно.

Фантастический триллер Кристофера Нолана «Начало» было бы лучше перевести как «Запуск», однако сейчас время не ворчать, а получать знания. Запускай волчок и внимай!

Кристофер Нолан просыпается. Еще нет восьми. Он не выспался – как и любой уважающий себя студент, он лег поздно. Но, если хочешь позавтракать на халяву, придется тащиться в университетскую столовку, что Нолан и делает, после чего снова ложится и засыпает. Он всего лишь дремлет, но в его сне происходят интересные вещи. Кристофер Нолан стоит на берегу моря. Он наклоняется и набирает пригоршню песка. Он смотрит на бесчисленные крохотные песчинки.

Рождается мысль: «Это сделал мой разум. Он вложил каждую песчинку в мою руку…» И еще: «Это случается с нами каждую ночь во сне. Наш разум одновременно создает мир и познает его. Разум необъятен и в то же время бесконечно мал…» Кристофер Нолан просыпается. Зимняя ночь, скоро рассвет. Спать не хочется. Бесплатный завтрак он получит в любое время, да и дел сегодня полно. Поблизости на одной из вершин Канадских Скалистых гор он воздвиг крепость, и сегодня, 22 ноября 2009 года, в последний день съемок своего седьмого полнометражника, блокбастера «Начало» с бюджетом 170 миллионов долларов, он будет ее взрывать.

Спустя несколько часов, на высоте 2300 метров над уровнем моря обозреватели мы с трудом взбираемся на заснеженный склон. Возведение «крепости» заняло три месяца, в течение которых Нолан снимал в Марокко, Токио, Париже, Лондоне и Лос-Анджелесе. Она расположена в 85 милях к западу от Калгари на территории бывшего горнолыжного курорта в городке Кананаскис. Крепость – угловатое строение из серых плит и металлических решеток. Возможно, это всего лишь сборная декорация, однако достаточно прочная для того, чтобы выстоять под ветром, дующим здесь порой со скоростью 160 км/час. Главная башня возвышается над склоном, по которому когда-то катались на лыжах, и смотрит на потрясающе красивый горный хребет. Крепость огорожена по периметру черно-желтыми предупредительными лентами. По железной лестнице, ведущей к соседнему зданию, спускается Крис Корбаулд, маэстро спецэффектов в «Начале». В «Темном рыцаре» он построил Бэтмобиль и Бэтпод, а также заставил огромный грузовик крутить сальто на чикагской улице; он также ветеран 11-ти фильмов о Бонде.

«Пойдемте, покажу вам кое-что, – говорит Корбаулд. – Время еще есть». Он приподнимает одну из лент и приглашает нас внутрь башни. Через несколько секунд мы оказываемся под декорацией: по земляному полу змеятся бикфордовы шнуры, штук сорок динамитных шашек уютно устроились в отверстиях, высверленных в опорах. Вокруг выстроилась дюжина здоровенных бочек с бензином. «Вы же выключили мобильники?» – осведомляется Корбаулд. Изначально предполагалось взрывать студийную модель крепости, но оба Криса, Нолан и Корбаулд, пришли к выводу, что раз уж декорацию все равно придется сносить, то с тем же успехом ее можно и взорвать. Корбаулд объясняет, что по плану сначала должна рухнуть передняя стена, под которой мы скорчились, а затем в течение секунды одна за другой сдетонируют еще две группы зарядов. Если все пойдет так, как задумано, башня упадет вперед, и обломки покатятся вниз по склону. «Вот такой план, – говорит он. – Но вообще-то кто его знает, как все получится…»

Да уж, «дубля два» здесь не будет. Сверху высовывается голова: «Покиньте площадку!» Через три часа здесь останется лишь прах и пламя. Последние несколько дней мы наблюдали, как Кристофер Нолан работает в экстремальных условиях, на морозе и на большой высоте. Он постоянно в движении – то снимает эффектно взлетающий на воздух «Хаммер», то погоню на лыжах с задка мотосаней, то перестрелку с вертолета. Режиссерского кресла у него попросту нет; сидящим мы его видели одинединственный раз, в вертолете.

В большинстве фильмов всеми этими взрывами на горных склонах занималась бы вторая съемочная группа. Нолан, однако, не просто считает, что должен снимать все сам, – он вовсю наслаждается происходящим. Как, кстати, и вся его команда. Несмотря на суровые условия и напряженный график – погода в любую минуту может подложить свинью, да и дни в конце осени совсем короткие – на съемочной площадке царит спокойствие, то и дело переходящее в неприкрытый энтузиазм. Итак, громилы на лыжах в зимнем камуфляже, перестрелки, прыжки с балконов, Крис Корбаулд… Бондовским духом пахнет, определенно!

«В самую точку, это мой бондовский фильм, – усмехается Нолан. – Я же всегда, во всех своих картинах, без зазрения совести драл с Бондианы. Я вырос на этих фильмах, они оказали на меня огромное влияние».

То, что мы наблюдали в течение трех последних дней, похоже, происходит в мире «На секретной службе Ее Величества». «Да. Наверное, это мой самый любимый фильм о Бонде. В нем потрясающий баланс между размахом действия с одной стороны и романтикой, трагизмом, эмоциями – с другой. Мы старались добиться того же в нашей картине. “Начало” – это лав стори в той же мере, что и боевик. С возрастом я становлюсь сентиментальным…» История любви? Бондиана? Как-то это не вяжется с изначально заявленным фантастическим триллером, действие которого разворачивается внутри «архитектуры разума».

Сам Нолан в августе 2008 года говорил, что «по структуре фильм немного похож на детектив с ограблением», проблематика которого связана с «уровнями реальности и ее восприятием». Если уж это бондовский фильм, то его действие, должно быть, происходит в мире геометрически искаженных гравюр голландского художника М.К. Эшера. Мы на своей шкуре ощутили все прелести дезориентации, пройдя по вращающемуся коридору и посетив бар, который наклоняется при помощи гидравлики. Но даже цепляясь за стул в комнате, наклоненной на 20 градусов (это куда более крутой наклон, чем можно подумать), мы не могли не задать заранее заготовленный вопрос: «Так к какому жанру все-таки относится “Начало”»?

«Это нечто новое,– говорит Киллиан Мерфи, снимающийся уже в третьем фильме Нолана. – “Начало” не укладывается в жанровые рамки. От него реально дух захватывает». «Это фильм об архитектуре снов», – сообщает продюсер Эмма Томас. «Это, цитирую, “большой фильм, невероятное зрелище”. – говорит Эллен Пейдж. – Но вместе с тем в основе его лежат реальные, истинные, честные эмоции Лео, его переживания».

«Крис долгие годы вынашивал эту историю, – объясняет Марион Котийяр. – Он знает, что делает, и он предлагает нам исследовать интересный и сложный мир. Это удивительное путешествие».

Чудно, но к какому жанру относится «Начало»?

«Понятия не имею, – пожимает плечами Том Харди, облаченный в зимний камуфляж. В первый день нашего пребывания в Калгари ему предстоит выполнять трюки на лыжах в стиле 007. – Сегодня я тут просто шляюсь и стреляю в кого попало».

После этого он принимается уверять, что мы знаем о сценарии больше него. (Мы чуть было не поверили).

Кто-нибудь еще желает высказаться? Джозеф Гордон-Левитт?

«Э-э… как бы это получше выразиться, – размышляет Гордон-Левитт, актер, которому как раз и придется кувыркаться в тех самых вращающихся коридорах. – Я уважаю мистера Нолана, я очень рад, что работаю с ним. Он снимает реально великий фильм, он отдал много сил работе над ним и не хочет, чтобы что-то всплыло на поверхность до того, как картина будет закончена».

Мы встретились с Леонардо ДиКаприо вскоре после того, как фильм был закончен. Начало мая 2010 года, мы сидим в голливудском отеле в двух шагах от монтажной Нолана, где заканчивается работа над фильмом. К этому времени вышли три трейлера и официальный синопсис к «Началу» – вуаль не то чтобы полностью сброшена, но уж точно стала более прозрачной. (Если вам по душе плотные ткани, не читайте следующий абзац).

Итак, ДиКаприо играет Дома Кобба, человека, который представляется бизнес-магнату Фишеру (Мерфи) как эксперт по «безопасности подсознания»: используя секретную технологию, он проникает в сны, изучает их и управляет ими, а заодно ворует идеи. Промышленный шпионаж, доведенный до абсолюта. Однако на самом деле Кобба нанял конкурент Фишера Сайто (Кен Ватанабе), с тем чтобы тот, напротив, внедрил в подсознание соперника определенную идею. Кроме того, у похитителя снов имеются личные счеты с Фишером, связанные с судьбой жены Кобба Мэл (Котийяр). Кобб набирает команду, в которую входят Артур (Гордон-Левитт), Эймс (Харди) и молодая студентка-архитектор, с многозначительным именем Ариадна (Пейдж). Но это, разумеется, далеко не все. Режиссер хвалит ДиКаприо за то, что тот привнес в «Начало» неоценимую остроту эмоций.

«Он был мне абсолютно необходим», – признается Нолан, сравнивая значимость ДиКаприо с вкладом Гая Пирса в успех «Помни»: оба придали жизненность чрезвычайно запутанным сюжетам. «Я писал “Начало” как некий умненький детектив с ограблением, а подобные фильмы, как правило, намеренно делают поверхностными и гламурными. ДиКаприо был нужен мне, чтобы свести все вместе, открыть замысел для аудитории, показать историю живого человека. Он справился с этим блестяще».

Нечасто доводится видеть ДиКаприо в масштабном летнем блокбастере (а Warner Bros., да и сам Нолан «Начало» именно так и позиционируют). Но, конечно, актер тут же возражает, что это не обычный летний блокбастер. «Фильмы такого типа часто используют темы или эпизоды, которые я уже сто раз видел. К “Началу” это совершенно не относится. Эта картина уникальна во всех отношениях. Она сюрреалистична. Она интеллектуальна». Надо признать, это и впрямь довольно свежее ощущение – писать о летнем блокбастере, который не основан на телевизионном сериале, комиксе или марке пластиковых игрушек. Его не прицепишь к какому-то бренду, у него нет «встроенной» аудитории…

«Хватит уже про встроенную аудиторию, – смеясь, восклицает Эмма Томас во время нашей беседы в монтажной Нолана в начале апреля. Томас, которая работает с мужем с самого первого его фильма “Преследование”, непосредственно наблюдала за тем, как приснившаяся ему восемь лет назад прогулка по пляжу вырастала сперва в набросок сюжета, а затем в восьмидесятистраничный сценарий “Начала”, пролежавший в его столе пять лет. – Как только мы заканчивали фильм, он задавал вопрос: “Чем теперь займемся?” Мы вытаскивали сценарий, перечитывали его, но каждый раз ему что-то не нравилось или подворачивалось что-нибудь другое. А потом, когда мы заканчивали “Темного рыцаря”, Крис вдруг заявил: “Я знаю, как довести “Начало” до ума!” Наверное, пришло его время, ведь за последние годы мы здорово наловчились снимать большие боевики».

Нолан соглашается: «Мне повезло, что мои фильмы становились все масштабнее, а “Начало”, несомненно, самый большой из них как физически, так и технически. В нем интересным образом сливаются многие вещи, которые давно меня интересуют. Здесь есть немного от “Помни” и многое от “Темного рыцаря”». Для Нолана медленный ход событий имел еще одно преимущество.

«Я начинал писать его в то время, когда возник маленький поджанр фильмов, задававших вопрос: “Как можно верить в окружающий мир? Как отличить реальность от альтернативной реальности?”. “Помни” во многом был одним из таких фильмов, но главной в этом жанре была, конечно, “Матрица”. Потом, пожалуй, “Темный город”, который на самом деле вышел раньше, и “Тринадцатый этаж”».

Но «Начало» отличается от «Матрицы» и подобных ей фильмов. Например, отсутствуют стилистические границы между «реальным» миром и миром «снов». «Крис считал, что во сне все выглядит реальным, – объясняет Уолли Пфистер, оператор-постановщик Нолана со времен “Помни”. – Поэтому, за исключением сцен, в которых они управляют снами, ему совершенно не нужны были подсказки, что мы находимся во сне, будь то освещение или вид съемок. Вся идея в том, что все кажется реальным». Кроме того, Нолан утверждает, что если бы он снял «“Начало” за 30 миллионов» в стиле его собственного фильма 2002 года «Бессонница», получился бы голый триллер, а не полноценный экшн.

«Меня это не устраивало. Я долго не мог понять, почему, а потом сообразил, что на самом деле все предельно просто: если фильм о снах, то его нужно делать как можно грандиознее, любой другой подход здесь был бы неверен. Потому что самое удивительное в возможностях человеческого разума это то, что они одновременно необъятны и бесконечно малы». На часах без нескольких минут два. Установлено пять камер, шестая находится на вертолете, который кружит над нами. Спасатели наготове. Почти все ушли с горы. Все собрались на краю трейлерного городка. Все смотрят на обреченную крепость, зловеще вырисовывающуюся на фоне несущихся по небу серых туч; слышен шум возбужденных голосов. Раздаются предупредительные крики: «Смотрите вверх, могут полететь обломки!» «Приготовиться… Мотор! Начали!»

Оглушительный грохот прокатывается по долине, огонь и дым эффектно рвутся в небо из-под фундамента башни. Но что-то не так: детонируют только передние заряды, и башня рушится… назад. Но разочарования нет и в помине. «Ну что, восстановим и еще разок бахнем?» – шутит кто-то. В конце концов, это же мир Нолана. Все под контролем, даже когда это не так.

«Пошло не совсем по плану, – признает он четыре месяца спустя. – Но кадры все равно вошли в фильм. Первый взрыв был весьма впечатляющим, и, кроме того, мы все равно планировали массовые макетные съемки. Декорации, которые вы видели, – это примерно одна десятая часть комплекса в фильме, так что потом мы сняли чудовищный взрыв на макете… и произошло в точности то же самое! Башня упала назад. – Нолан смеется. – Пришлось переснимать по новой».

Он мог бы просто использовать компьютерную графику. Он мог бы вообще не возводить декорацию на горном склоне и не снимать во время канадской зимы. Но Кристофер Нолан уверен, что сделать все самому – это единственный способ заставить нас поверить в то, что его творения столь же реальны, как ощущение песчинок в руке в том самом давнем сне.