Это был короткий сон долго шла к тебе навстречу

СЕКТА ЕГО СВИДЕТЕЛЕЙ

Прежде с ним знаком не был толком, так, привет — привет, а тут его делают главным редактором некоей радиостанции, а меня — ее гендиректором. Причем перед этим в результате эфирной и подковерной войны Доренко выперли из его любимой и родной «Русской службы новостей» — РСН (ну, как обычно, бу-бу-бу, пришел новый владелец, два медведя в одной берлоге — и прочая разлюли-малина). Но, надо признать, что в данном случае это был не пустой набор отмазок для общественности: у новых владельцев имелся Арам Ашотыч Габрелянов, а у кого есть Габрелянов, тем уже никто не нужен. Там любой лишний. Объем сосудов Ашотыч заполнял собой вплотняк.

Доренко новые владельцы ну никак не видели у руля новой, возбухшей и грозной РСН. Не для того затевалось, как говорится. А Ашотыча видели. Таким образом, Сергей после некрасивых перепалок получил отступные, с поста ушел, а следом и весь коллектив РСН.

Вот тут прошу вникнуть: весь коллектив ушел — с зарплат, с эфира и стал ждать, когда «шеф», так они его неоригинально, но ласково звали, найдет прибежище себе и им, сиротам. Дело в том, что Сергей Доренко не просто так называл себя «Сережа-пастушок». Всем, что было у него в арсенале — баритоном, харизмой, сверканием очей, образованностью подлинной и талантищем недюжинным, умением безостановочно думать в эфире, высекать ежеутренне огонь и призывать дождь, дорого, очень дорого продавать отца ради красного словца, — он наигрывал пастыря. Вожака. Неукротимого, буйного. Он хотел, чтобы это было чем-то вроде секты свидетелей Доренко — и ему это удавалось. За ним шли и коллектив, и слушатели.

СЛАВА «ТЕЛЕКИЛЛЕРа» И КВАРТИРА С ВИДОМ НА КРЕМЛЬ

Черный шлейф — загубленные карьеры Примакова и Лужкова — ему не столько мешал, сколько способствовал. Когда ты в эфире бесстыдно демонстрируешь победительный цинизм, гнешь в дугу тех, кто вчера казался неприкасаемым, можешь быть спокоен: вопли «Он делает это на деньги Березовского!», «Он телекиллер!» твою аудиторию не проймут. Она, аудитория твоя, сама бы с превеликим удовольствием кого-нибудь бы из начальства затоптала, схарчила, да не умеет. Руки коротки. Так вот вам Доренко, достанет, догонит, вцепится, загрызет да еще и издевательски бросит, не утирая кровянки с клыков: «Всего вам доброго!» «Я был цепным псом Березовского», — говорил он откровенно, но при этом улыбка не сходила с его лица. «Я истребитель, мне важно быть заправленным керосином под завязку», — сердился он, если бывали какие задержки по зарплате. Он делал свое дело профессионально, он хотел получать много денег, жить в «доме на набережной» (там и поселился), чтобы любить ли, ненавидеть ли тех, кто «за зубцами», но сблизи. Из открытого окна. Он постил фотки из квартиры с видом на Кремль — и кайфовал, конечно. И не стеснялся этого.

Но плохо вы знали Сергея, если думали, что деньги были для него главным в жизни! О, нет! Когда он говорил, что втайне считает своих акционеров недальновидными, поскольку они ему платят — а, если честно, за наркоту прямого утреннего эфира, «Здррррррравствуй, великий горррррод!», он и сам бы приплатил, — то, конечно, лукавил. Но совсем немного. Он питался ролью, он наслаждался ею, он был, конечно, большой актер, чудовищный лицедей — и ранимый «мальчик, который постоянно требовал подтверждения, а любят ли его». Это сказал на похоронах Сергея тонкий и точный Константин Эрнст. Это стопроцентно верно.

«ОБАЯТЕЛЬНОЕ ЧУДОВИЩЕ»

Короче, когда «Говорит Москва» (нам это название досталось бесплатно, спасибо тем, кому оно не было нужно) создалась, то перед нами была РСН, вид сбоку. В сущности готовый дееспособный, отдрессированный и толковый коллектив, где был любимый главный (парни равнялись, девушки таяли), обаятельное чудовище, неудобосказуемая звездища, добры молодцы, красны девицы, разной, но звездности — и отстроенная структура. То есть мнение, что «ГМ» только Доренко — поверхностное. Есть он в эфире, уехал ли или, страшно сказать, помер… В эфире должно звенеть напряжение. Он просто убивал за зевки, бился за секунды опережения и воспитывал ребят с утра до обеда, потом уезжал. А вибрация оставалась.

Габрелянов выгнал нас с родной Хорошевки, а приютил нас Александр Школьник, где-то в резервной своей студии, в полуподвале, но мы вышли в эфир пять лет назад. А потом уж переехали на Пятницкую, в исторический Дом радио, где Доренко, кстати, начинал на иновещании.

Первый год он не особо понимал, зачем ему гендиректор, приглядывающий за бюджетом, однако в результате мы стали, конечно, не друзьями, в наши годы это уж трудно, но жили и работали откровенно.

И интересно.

ИЗ КОЖИ ЛЕЗ, МОЛОДЕЯ

Рейтинг наш устаканился, всё шло как заведено, тик-так, тик-так, но тут Сергей понял, где главная засада: годы, годы, мать их тик-так.

«Слушай, — говорил он, — надо дожить. Еще несколько лет — и придумают вещества, способные продлевать жизнь на десятилетия. Главное, не помереть до того».

А тут еще зачастили к нему молодые интервьюеры, тот же Дудь, и спрашивают всё про девяностые.

Опрашивают сбитого летчика?

И он просто из кожи полез, молодея. Во все тяжкие. И все «Телеграмы». «У тебя сердце здоровое?» — спрашивал он. «Нет, конечно». — «И чего ты делаешь?» — «Н-ну… Таблетки пью». И тут он рассказал, про аневризму свою — как рассказывал про развод, стоивший ему рубцов, про девчонок, про Анголу, про Берёзу, про мотоцикл, про то, что он понимает, как надо жить, чтобы жить долго, но не будет. Потому что это старая жизнь, ржавая, не хром, не блик, не хайп, не свет. Ну и на хрен она Доренко?

ВСКОЧИЛ В СЕДЛО, ЗАХЛОПНУЛ ШЛЕМ…

Мы как-то вышли от больших людей, от которых зависело наше благополучие (такие визиты Сергей называл «Пообкусываем благодетелям ноготки на ногах»). Сережа сильно этим утомлялся, тут же бросился к своему мотоциклу, крича: «Стойте там, стойте, щас вы увидите!» Ночная московская улица была пуста и тиха.

Он вскочил в седло, захлопнул шлем, раздался грохот — и он растворился, оставляя запах… серы?

Да нет, хорошего высокооктанового бензина. И ту самую вибрацию.

А мы, как в «Покровских воротах», поняв, что не догнать Савранского, пошли с коллегами — да и махнули в близлежащем заведении по стопке. Финансовый год вырисовывался вполне отчетливый. Звезды сошлись.

А Сережи в тот год не стало.

Я могу еще долго рассказывать, в чем не согласен с ним, как мы ругались и как меня бесило то, что, сказав «да», он через пять минут менял румб на «нет», чего-то там химичил, нес иногда в эфире то, что ни правдой не было, ни жизнь нам не облегчало, хотя умел и припадать к источнику: «Только грубая лесть, Володь, имеет смысл».

Но все это будут мелочи и чепуха.

Станция наша жива-здорова, те пятеро, кто не захотел работать у нас без Доренко, ушли, и я их не сужу, остальные сохранили статус и ракурс, а то и расправили плечи.

А Сергей Леонидыч, успокоившись наполовину в земле, наполовину в воздухе, слушает, поди, ангельскую песнь Саймона и Гарфункеля «Мост над бурными водами». Лидер его плейлиста — про человека, который в лепешку разобьется ради того, что любит.

КАКИМ ОН БЫЛ

Сын летчика, завещавший развеять себя над горой Митридат

Сергей Доренко родился в 1959 году в Керчи в семье военного летчика и библиотекарши. Окончил историко-филологический факультет Университета дружбы народов. Работал переводчиком в Анголе. С 1985 года — на Гостелерадио СССР. С 1991 года — ведущий программы «Вести» Российского телевидения. Во время штурма «Белого дома» в октябре 1993-го сделал 43 репортажа из эпицентра событий. В 1996-м, после переговоров с Борисом Березовским, стал ведущим программы «Время» на ОРТ.

Перед думскими выборами 1999 года развернул информационную войну с блоком Юрия Лужкова и Евгения Примакова, стремившихся взять власть в стране. Эту войну Доренко выиграл, получив прозвище «телекиллер». Но в 2000-м был уволен за позицию по трагедии подлодки «Курск».

В 2001-м на мотоцикле наехал на капитана первого ранга, сопровождаемого двумя милиционерами. И получил 4 года условно.

С 2004-го сотрудничал с радио «Эхо Москвы». С 2008-го — главный редактор радио «Русская служба новостей». С 2014-го — главный редактор и ведущий программы «Подъем» на радио «Говорит Москва».

Увлекался мотоциклами, автомобилями, дайвингом, китайскими религиозными учениями.

Был дважды женат. В первом браке с искусствоведом Мариной у Доренко родились 2 дочери и сын. При разводе оставил бывшей семье все имущество — 4 квартиры в Минске, 2 квартиры в Москве, 2 дома — в Барвихе и на Николиной Горе.

Во втором браке — с журналисткой Юлией Силявиной — родились 2 дочери.

9 мая 2019-го Сергей Доренко возвращался в Москву из поездки на мотоцикле в Кострому. За день он проехал 700 км. На Земляном Валу ему стало плохо, он потерял управление и врезался в отбойник. Скончался, не приходя в сознание. Врачи диагностировали разрыв аневризмы грудной аорты.

По завещанию Доренко он был кремирован, половина праха похоронена на кладбище («чтобы было куда приходить детям»), а вторая половина развеяна над горой Митридат в Керчи.