Небрежный плод моих забав бессонниц
ÀÍÎÍÈÌÍÛÉ ÀÂÒÎÐ
ÅÂÃÅÍÈÉ ÎÍÅÃÈÍ
Ðîìàí â ñòèõàõ
«Ýòî ëó÷øåå ìîå ïðîèçâåäåíèå »
À. Ñ. Ïóøêèí
«Ïðèìè ñîáðàíüå ïåñòðûõ ãëàâ,
Ïîëóñìåøíûõ, ïîëóïå÷àëüíûõ,
Ïðîñòîíàðîäíûõ, èäåàëüíûõ,
Íåáðåæíûé ïëîä ìîèõ çàáàâ,
Áåññîííèö, ëåãêèõ âäîõíîâåíèé,
Íåçðåëûõ è óâÿäøèõ ëåò,
Óìà õîëîäíûõ íàáëþäåíèé
È ñåðäöà ãîðåñòíûõ çàìåò».
À. Ñ. Ïóøêèí
ãëàâà ïåðâàÿ
Ìîé äÿäÿ ñàìûõ ÷åñòíûõ ïðàâèë,
Êîãäà íå â øóòêó çàíåìîã,
Êîáûëå òàê ñ óòðà çàïðàâèë,
×òî äâîðíèê âûòàùèòü íå ìîã.
Åãî ïðèìåð äðóãèì íàóêà:
Êîëü åñòü ìåæ íîã òàêàÿ øòóêà
Íå òû÷ü å¸ êîáûëå â çàä,
Êàê äÿäÿ ñàì íå áóäåøü ðàä.
Ñ óòðà, êàê äÿäÿ Çîðüêå âïðàâèë
È òóò èíôàðêò åãî õâàòèë.
Îí ñîñòîÿíèå îñòàâèë:
Âñåãî ëèøü ÷åòâåðòü ïðîêóòèë.
È ñåé ïðèìåð äðóãèì íàóêà:
×òî æèçíü? Íå æèçíü ñïëîøíàÿ ìóêà,
Âñþ æèçíü ðàáîòàåøü, êîïèøü
È íåäîåøü, è íåäîñïèøü,
Óæ êàæåòñÿ, äîñòèã âñåãî òû,
Ïîðà îñòàâèòü âñå çàáîòû,
Æèòü â óäîâîëüñòâèå íà÷àòü,
È ïðèáàëäåòü, è ïðèòîð÷àòü
Àí íåò. Ãîòîâèò ñíîâà ðîê
Ïîñëåäíèé æåñòêèé ñâîé óðîê.
Èòàê, ****åö ïðèõîäèò äÿäå.
Íàâåê ïðîùàéòå, âîäêà, ****è
È, â ìûñëè ìðà÷íû ïîãðóæ¸í,
Ëåæèò íà ñìåðòíîì îäðå îí.
À â ýòîò ñòîëü ïå÷àëüíûé ÷àñ,
 äåðåâíþ âèõðåì ê äÿäå ì÷àñü,
Ðòîì æàäíûì ê ãîðëûøêó ïðèíèê
Íàñëåäíèê âñåõ åãî ñáåðêíèã,
Ïëåìÿííèê. Çâàòü åãî Åâãåíèé.
Îí, íå èìåÿ ñáåðåæåíèé,
 êàêîé-òî äîëæíîñòè ñëóæèë
È ìèëîñòÿìè äÿäè æèë.
Åâãåíèÿ ïî÷òåííûé ïàïà
Êàêèì-òî âàæíûì ÷èíîì áûë.
Õîòü îñòîðîæíî, â ìåðó õàïàë,
È ìíîãî òðàòèòü íå ëþáèë,
Íî âñ¸ æå êàê-òî ðàç óâëåêñÿ,
Âñïëûëî, ÷òî áûëî è ÷òî íåò
Êàê ãîâîðèòñÿ, ïàïà ñï¸êñÿ
È çàãðåìåë íà äåñÿòü ëåò.
À, áóäó÷è â ãîäàõ ïðåêëîííûõ,
Íå âûíåñÿ âîëíåíèé îíûõ,
 îäíó íåäåëþ çàõèðåë,
Ïîøåë ïîñðàòü è îêîëåë.
Ìàìàøà äîëãî íå ñòðàäàëà
Òàêîé óæ æåíùèíû íàðîä.
«ß íå ñòàðà åù¸, ñêàçàëà,
ß æèòü õî÷ó! Åáèñü âñ¸ â ðîò!»
È ñ òåì äàëà îò ñûíà õîäó.
Óæ îí îäèí æèâåò äâà ãîäà.
Åâãåíèé áûë ïðàêòè÷åí ñ äåòñòâà.
Ñâîå ìèçåðíîå íàñëåäñòâî
Íå òðàòèë îí ïî ïóñòÿêàì.
Ïÿòàê ñëàãàÿ ê ïÿòàêàì,
Îí áûë ãëóáîêèé ýêîíîì
Òî åñòü óìåë ñóäèòü î òîì,
Çà÷åì âñå ïüþò è òàì, è òóò,
Õîòü öåíû âñå ó íàñ ðàñòóò.
Ëþáèë îí òóëèòüñÿ. È â ýòîì
Íå çíàë íè ìåðû, íè ÷èñëà.
Äðóçüÿ ê íåìó âçûâàëè ãäå òàì!
À ÷ëåí èìåë, êàê ó îñëà.
Áûâàëî, íà áàëó, òàíöóÿ,
 ñìóùåíüå äîëæåí áûë áåæàòü:
Åãî òðèêî äàâëåíüå ***
Íå â ñèëàõ áûëî óäåðæàòü.
È ëàäíî, åñëè á âñ¸ ñõîäèëî
Áåç øóìà, äðàêè, áåç áåäû,
À òî âåäü ïîëó÷àë, ìóäèëî,
Çà áàá íå ðàç óæå ****û.
Äà òîëüêî âñ¸ áåç ïðîêó áûëî.
Ëèøü îêëåìàåòñÿ åäâà
È íó ïèõàòü ñâîé ìîòîâèëî
Âñåì áóäü òî äåâêà èëü âäîâà.
Ìû âñå ****ñÿ ïîíåìíîãó
È ãäå-íèáóäü, è êàê-íèáóäü,
Òàê ÷òî ïî¸áêîé, ñëàâà áîãó,
Ó íàñ íå çàïðîñòî áëåñíóòü.
Íî ïîáåðå÷ü íåâðåäíî ñåìÿ
×ëåí ê íàì îäíèì êîíöîì ïðèðîñ!
Òåì ïà÷å, ÷òî è â íàøå âðåìÿ
Òàê íà íåãî ïîâûøåí ñïðîñ.
Íî øà. ß, êàæåòñÿ, çàðâàëñÿ.
Ïðîùåíèÿ ó âàñ ïðîøó
È ê äÿäå, ÷òî îäèí îñòàëñÿ,
Âåðíóòüñÿ ñ âàìè ïîñïåøó.
Àõ, îïîçäàëè ìû íåìíîãî
Ñòàðèê óæå â áîçå ïî÷èë.
Òàê ìèð åìó! È ñëàâà áîãó,
×òî çàâåùàíüå íàñòðî÷èë.
Âîò è íàñëåäíèê ì÷èòñÿ ëèõî,
Êàê çà áëîíäèíêîþ ãðóçèí
Äàâàéòå æå ìû âûéäåì òèõî,
Ïóñêàé îñòàíåòñÿ îäèí.
Íó, à ïîêà ó íàñ åñòü âðåìÿ,
Ïîãîâîðèì íà çëîáó äíÿ.
Òàê ÷òî ÿ òàì ****èë ïðî ñåìÿ?
Çàáûë. Íî ýòî âñ¸ ***íÿ,
Íå â ýòîì çëà è áåä ïðè÷èíà.
Îò áàá ñòðàäàåì ìû, ìóæ÷èíû.
×òî â áàáàõ ïðîê? Îäíà ****à,
Äà è ****à íå áåç âðåäà.
È òàê íå òîëüêî íà Ðóñè:
 ëþáîé ñòðàíå î òîì ñïðîñè
Ãäå áàáû, ñêàæóò, áûòü áåäå.
Cherchez la femme èùè â ****å.
Ãäå áàáà ðóãàíü, ïüÿíêà, äðàêà.
Íî ëèøü å¸ ïîñòàâèøü ðàêîì,
Êîíöîì å¸ ïåðåêðåñòèøü
È âñ¸ çàáóäåøü, âñ¸ ïðîñòèøü,
Äà òîëüêî ÷ëåí ïðèæì¸øü ê íîãå
È òî óæå tout le monde est gai.
À åæåëè åù¸ ìèíåò,
À åæåëè åù¸
Íî íåò,
×åð¸ä è ýòîìó ïðèä¸ò,
À íàñ òåïåðü Åâãåíèé æä¸ò.
Íî òóò íàñìåøëèâûé ÷èòàòåëü
Âîçìîæíî, ìíå âîïðîñ çàäàñò:
«Òû ñ áàáîé ñàì ëåæàë â êðîâàòè?
Èëü, ìîæåò áûòü, òû ïåäåðàñò?
Èëü, ìîæåò, â áàáàõ íå âåçëî,
Êîëü ãîâîðèøü, ÷òî â íèõ âñ¸ çëî?»
Åãî áåç ãíåâà è áåç ñòðàõà
Ïîøëþ èíòåëëèãåíòíî íà ***.
Êîëü îí óì¸í ìåíÿ ïîéìåò,
À êîëè ãëóï òàê ïóñòü èä¸ò.
ß ñàì ëþáëþ, ê ÷åìó ñêðûâàòü,
Ñ õîðîøåé áàáîþ â êðîâàòü
Íî áàáà áàáîé îñòà¸òñÿ,
Ïóñêàé êàê áîã îíà ****ñÿ!
ãëàâà âòîðàÿ
Äåðåâíÿ, ãäå ñêó÷àë Åâãåíèé,
Áûëà ïðåëåñòíûé óãîëîê.
Îí â ïåðâûé äåíü áåç ðàññóæäåíèé
 êóñòû êðåñòüÿíêó ïîâîëîê,
È, ïðåóñïåâ òàì â äåëå ñêîðîì,
Ïîêîéíî âûëåç èç êóñòà,
Îáâåë ñâî¸ èìåíüå âçîðîì,
Ïîññàë è ìîëâèë: «Êðàñîòà!»
Îäèí ñðåäè ñâîèõ âëàäåíèé,
×òîá âðåìÿ ñ ïîëüçîé ïðîâîäèòü,
Ðåøèë â òî âðåìÿ ìîé Åâãåíèé
Òàêîé ïîðÿäîê ó÷ðåäèòü:
Âåëåë îí áàáàì âñåì ñîáðàòüñÿ,
Ïåðåñ÷èòàë èõ ëè÷íî ñàì,
×òîá ëåã÷å áûëî ðàçîáðàòüñÿ,
Ïåðåïèñàë èõ ïî ÷àñàì
Áûâàëî, îí åù¸ â ïîñòåëå
Ñïðîñîíîê ÷åøåò äâà ÿéöà,
À ïîä îêíîì óæ áàáà â òåëå
Æä¸ò ñ íåòåðïåíüåì ó êðûëüöà,
 îáåä åù¸, è â óæèí òîæå!
Äà êòî æ òàêîå ñòåðïèò, áîæå!
À ìîé ãåðîé, õîòü è îñëàá,
**** è äíåì è íî÷üþ áàá.
 ñîñåäñòâå ñ íèì è â òó æå ïîðó
Äðóãîé ïîìåùèê ïðîæèâàë.
Íî òîò òàêîãî áàáàì ä¸ðó,
Êàê ìîé ïðèÿòåëü, íå äàâàë.
Çâàëñÿ ñîñåä Âëàäèìèð Ëåíñêèé.
Ñòîëè÷íûé áûë, íå äåðåâåíñêèé,
Êðàñàâåö â ïîëíîì öâåòå ëåò,
Íî òîæå ñâîé èìåë ïðèâåò.
Ïîõóæå áàá, ïîõóæå âîäêè,
Íå äàé âàì áîã òàêîé íàõîäêè,
Êàêóþ ñåé ëèõîé îð¸ë
 áëàòíîé Ìîñêâå ñåáå îáð¸ë.
Îí, èçáåæàâ ðàçâðàòà ñâåòà,
Çàòÿíóò áûë â ðàçâðàò èíîé.
Åãî äóøà áûëà ñîãðåòà
Íàðêîòèêà ñòðó¸é øàëüíîé.
Øèðÿëñÿ7 Âîâà ïîíåìíîãó,
Íî ïàðíåì ñëàâíûì áûë, åé-áîãó,
È íà ïðèðîäû òèõèé ëîí
ßâèëñÿ î÷åíü êñòàòè îí.
Âåäü ìîé Îíåãèí â ýòó ïîðó
Îò åáëè ÷àñòîé èçíåìîã.
Ëåæàë îäèí, çàä¸ðíóâ øòîðû,
È óæ ñìîòðåòü íà áàá íå ìîã.
Ïðèâû÷êè ñ äåòñòâà íå èìåÿ
Áåç äåë ïîäîëãó ïðåáûâàòü,
Íàøåë äðóãóþ îí çàòåþ
È íà÷àë êðåïêî âûïèâàòü.
×òî æ, âûïèòü â ìåðó õóäà íåòó,
Íî ìîé ãåðîé áûë ïüÿí äî ñâåòà,
Èç ïèñòîëåòà â òóç ëóïèë
È, êàê âåðáëþä â ïóñòûíå, ïèë.
Î, âèíà, âèíà! Âû äàâíî ëè
Ñëóæèëè èäîëîì è ìíå?..
ß ïèë ïîäðÿä íåêòàð, ãîâíî ëè
È äóìàë èñòèíà â âèíå.
Ÿ òàì íå íàøåë ïîêóäà,
È ñêîëüêî íå ïèë âñ¸ âîòùå8.
Íî ïóñòü íå ïðÿ÷åòñÿ, ïàñêóäà!
Íàéäó, êîëü åñòü îíà âîîáùå.
Îíåãèí ñ Ëåíñêèì ñòàëè äðóãè
 ÷àñû ñâèðåïîé çèìíåé âüþãè
Ïîäîëãó ó îãíÿ ñèäÿò,
Ëèê¸ðû ïüþò, çà æèçíü ****ÿò.
Âîò ðàç Îíåãèí çàìå÷àåò,
×òî Ëåíñêèé êàê-òî îòâå÷àåò
Íà âñå âîïðîñû íåâïîïàä,
È óæ äàâíî ñìîòàòüñÿ ðàä,
È ïü¸ò óæå åäâà-åäâà
Ïîñëóøàåì-êà èõ ñëîâà:
«Êóäà, Âëàäèìèð, òû óõîäèøü?»
«Î äà, Åâãåíèé, ìíå ïîðà!»
«Ïîñòîé, ñ êåì âðåìÿ òû ïðîâîäèøü?
Ñêàæè, óæåëü íàøëàñü äûðà?»
«Òû óãàäàë. Íî òîëüêî
òîëüêî
»
«Íó, øàðîâûå!9 Íó íàðîä!
Êàê çâàòü ÷óâèõó ýòó? Îëüãà?
×òî? Íå äà¸ò? Êàê, íå äà¸ò?!
Òû, çíàòü, íåâåðíî, áðàòåö, ïðîñèøü.
Ïîñòîé, âåäü òû ìåíÿ íå áðîñèøü
Íà öåëûé âå÷åð îäíîãî?
Íå ññû! Äîáü¸ìñÿ ñâîåãî!
Ñêàæè, òàì åñòü åù¸ äûðà?
Ðîäíàÿ Îëüãèíà ñåñòðà?!
Ñâåäè ìåíÿ». «Òû øóòèøü». «Íåòó!
Òû áóäåøü òóëèòü òó, ÿ ýòó!
Òàê ÷òî æ, ìíå ìîæíî ñîáèðàòüñÿ?»
È âîò äðóçüÿ óæ ðÿäîì ì÷àòñÿ.
Íî â ýòîò äåíü ìîè äðóçüÿ
Íå ïîëó÷èëè íè ***,
Çà èñêëþ÷åíüåì óãîùåíüÿ.
È, ðàíî èñïðîñèâ ïðîùåíüÿ,
Ëåòÿò äîìîé äîðîãîé êðàòêîé.
Ìû èõ ïîñëóøàåì óêðàäêîé:
«Íó, ÷òî ó Ëàðèíûõ?» «***íÿ.
Íàïðàñíî ïîäíÿë òû ìåíÿ.
****ü òàì íèêîãî íå ñòàíó,
Òåáå æ ñîâåòóþ Òàòüÿíó».
«Òàòüÿíó? ×òî òàê?» «Äðóã ìîé Âîâà,
Áàá ïîíèìàåøü òû ***âî!
Êîãäà-òî, â ïðåæíèå ãîäà,
È ÿ äðàë âñåõ áûëà á ****à.
Ñ ãîäàìè ãàñíåò æàð â êðîâè,
Òåïåðü åáó ëèøü ïî ëþáâè».
Âëàäèìèð ñóõî îòâå÷àë,
È ïîñëå âî âåñü ïóòü ìîë÷àë.
Äîìîé ïðèåõàë, ïðèíÿë äîçó,
Øèðíóëñÿ, ñåë è çàãðóñòèë.
Îäíîé ðóêîé ñòèõè ñòðî÷èë,
Äðóãîé *** ÿðîñòíî äðî÷èë.
Ìåæ òåì äâóõ ¸áàðåé ÿâëåíüå
Ó Ëàðèíûõ ïðîèçâåëî
Íà áàá òàêîå âïå÷àòëåíüå,
×òî ó ñåñò¸ð ****ó ñâåëî.
ãëàâà òðåòüÿ
Èòàê, îíà çâàëàñü Òàòüÿíà
Ãðóäü, íîãè, æîïà áåç èçúÿíà,
È ýòèõ íîã ñ÷àñòëèâûé ïëåí
Ìóæñêîé åù¸ íå âåäàë ÷ëåí.
À äóìàåòå, íå õîòåëà
Îíà ïîïðîáîâàòü êîíöà?
Õîòåëà òàê, ÷òî àæ ïîòåëà
È èçìåíÿëàñÿ ñ ëèöà.
È âñ¸ æå, íåñìîòðÿ íà ýòî,
Áëàãîâîñïèòàííà áûëà,
Ðîìàíû ïðî ëþáîâü èñêàëà,
×èòàëà èõ, âî ñíå ñïóñêàëà
È öåëêó ñòðîãî áåðåãëà.
Íå ñïèòñÿ Òàíå: âðàã íå äðåìëåò,
Ëþáîâíûé æàð å¸ îáúåìëåò.
«Àõ, íÿíÿ, íÿíÿ, íå ìîãó ÿ,
Îòêðîé îêíî, çàæãè ñâå÷ó
»
«Òû ÷òî, äèòÿ?» «Õî÷ó ÿ ***,
Îíåãèíà ñêîðåé õî÷ó!»
Òàòüÿíà óòðîì ðàíî âñòàëà,
****ó îá ëàâêó ïî÷åñàëà,
È ñåëà ó îêîøêà ñå÷ü10,
Êàê Áîáèê Æó÷êó áóäåò âëå÷ü.
À Áîáèê Æó÷êó øïàðèò ðàêîì!
×åãî áîÿòüñÿ èì, ñîáàêàì
Ëèøü âåòåðîê â ëèñòâå øóðøèò!
À òî, ãëÿäèøü, è îí ñïåøèò,
È äóìàåò â âîëíåíüå Òàíÿ,
Êàê ýòî Áîáèê íå óñòàíåò
Ðàáîòàòü â ýòèõ ñêîðîñòÿõ?
Òàê íàì ïðèõîäèòñÿ â ãîñòÿõ
Èëè íà ëåñòíè÷íîé ïëîùàäêå
Êîãî-òî òóëèòü áåç îãëÿäêè.
Âîò Áîáèê êîí÷èë, ñ Æó÷êè ñëåç
È âìåñòå ñ íåé óì÷àëñÿ â ëåñ.
Òàòüÿíà æ ó îêíà îäíà
Îñòàëàñü, ãîðüêèõ äóì ïîëíà.
À ÷òî æ Îíåãèí? Ñ ïîõìåëþãè
Ðàññîëó âûïèë öåëûé æáàí
Íåò ñðåäñòâà ëó÷øåãî, î äðóãè!
È êóðèò òîïòàíûé äîëáàí11.
Î, äîëáàíû, áû÷êè, îêóðêè!
Ïîðîé âû ñëàùå ñèãàðåò!
Ìû æå íå öåíèì âàñ, ïðèäóðêè,
Èëü öåíèì âàñ, êîãäà âàñ íåò.
Âî ðòó ãîâíî, êóðèòü îõîòà
À äåíåã òîëüêî ïÿòà÷îê,
È âäðóã â óãëó íàõîäèò êòî-òî
Ïîëóðàçäàâëåííûé áû÷îê.
È êðèêè ðàäîñòè ïî ïðàâó
Èç ãëîòîê ñòðàæäóùèõ ñëûøíû!
ß ÷åñòü ïîþ, ïîþ âàì ñëàâó,
Áû÷êè, îêóðêè, äîëáàíû!
Åù¸ êóâøèí ðàññîëó ïðîñèò,
È òóò ïèñüìî ñëóæàíêà âíîñèò.
Îí ðàñïå÷àòàë, ïðî÷èòàë
Êîíåö â øòàíàõ ìãíîâåííî âñòàë
Ñåáÿ íåäîëãî Æåíÿ ìó÷èë
Ðàçäóìüåì òÿãîñòíûì. È âíîâü,
Òàê êàê ïîêîé åìó íàñêó÷èë,
Âèíîì â í¸ì çàèãðàëà êðîâü.
 ìå÷òàõ Òàòüÿíó îí ïðåäñòàâèë,
È òàê, è ñÿê å¸ ïîñòàâèë
Ðåøèë: «Ñåãîäíÿ ââå÷åðó
Ñèþ Òàòüÿíó îòäåðó!»
Äåíü ïðîëåòåë, êàê ìèã åäèíûé.
È âîò Îíåãèí óæ èä¸ò,
Êàê è óñëîâëåíî, â ñòàðèííûé
Òåíèñòûé ïàðê. Òàòüÿíà æä¸ò.
Ìèíóòû äâå îíè ìîë÷àëè
Ïîäóìàë Æåíÿ: «Íó, äåðæèñü!..»
Îí ìîëâèë: «Âû êî ìíå ïèñàëè».
È ãàðêíóë âäðóã: «À íó, ëîæèñü!»
Îðåõ, ìîãó÷èé è ñóðîâûé,
Ñòûäëèâî âåòâè îòâîäèë,
Êîãäà Îíåãèí ÷ëåí áàãðîâûé
Èç ïëåíà áðþê îñâîáîäèë.
Îò ëàñê Îíåãèíà íåáðåæíûõ
Òàòüÿíà êàê â áðåäó áûëà.
 øóðøàíüå ïëàòüåâ áåëîñíåæíûõ
È ïîñëå ñòîíîâ íåèçáåæíûõ
Ñâîþ íåâèííîñòü ïðîëèëà.
Íó, à íåâèííîñòü ýòî, áðàòöû,
Âîèñòèíó è ñìåõ, è ãðåõ.
Âåäü, åñëè ãëóáæå ðàçîáðàòüñÿ,
Íàäî ðàçãðûçòü, ÷òîá ñúåñòü îðåõ.
Íî òóò ìåíÿ âû èçâèíèòå
Èçãðûç, ïîâåðüòå, ñêîëüêî ìîã.
Òåïåðü óâîëüòå è ïðîñòèòå
ß öåëîê áîëüøå íå ëîìîê.
Íó âîò, ïîêà ìû çäåñü ****èëè,
Îíåãèí Òàíþ îòäîëáàë,
È íàì ïðèä¸òñÿ âìåñòå ñ íèìè
Ñêîðåå ïîñïåøèòü íà áàë.
Î, áàë äàâíî óæå â ðàçãàðå!
 ãîñòèíîé æìóòñÿ ïàðà ê ïàðå,
È ÷ëåí ìóæ÷èí âñ¸ íàïðÿæ¸í
Íà áàá âñåõ, êðîìå ëè÷íûõ æ¸í.
Äà è ïðèìåðíûå ñóïðóãè
 îòìåñòêó áðà÷íîìó êîëüöó,
Êðóæàñü ñ ïàðòí¸ðîì â áàëüíîì êðóãå,
Ê ÷óæîìó òÿíóòñÿ êîíöó.
 ñîñåäíåé êîìíàòå ñìîòðè-êà!
Íà ñêàòåðòè çåë¸íîé ñèêà12,
À çà ïîðòüåðîþ â óãëó
Åáóò êîãî-òî íà ïîëó.
Ëàêåè áûñòðûå ñíóþò,
 áèëüÿðäíîé òàê óæå áëþþò,
Òàì õëîïàþò áóòûëîê ïðîáêè
Òàòüÿíà æå ïîñëå ïî¸áêè
Íàâåðõ òèõîíüêî ïîäíÿëàñü,
Çàêðûëà äâåðü è óëåãëàñü.
 ñîðòèð ëåòèò Åâãåíèé ñõîäó.
Èìåë îí çà ñîáîþ ìîäó
Óñòàëîñòü åáëè äóøåì ñíÿòü,
×òî íàì íå âðåäíî á ïåðåíÿòü.
Çàòåì ê ñòîëó Åâãåíèé ì÷èòñÿ,
È íàäîáíî æ áåäå ñëó÷èòüñÿ
Âëàäèìèð ñ Îëüãîé çà ñòîëîì,
È ÷ëåí, åñòåñòâåííî, êîëîì.
Îí ê íèì èä¸ò ïîõîäêîé ÷èííîé,
Öåëóåò ðóêó åé ëåãêî.
«Çäîðîâî, Âîâà, äðóã ñòàðèííûé!
Je vous en prie13, áîêàë Êëèêî!»14
Áóòûëî÷êó «Êëèêî» ñíà÷àëà,
Ïîòîì çóáðîâêó15, õâàí÷êàðó16
È ÷åðåç ÷àñ óæå êà÷àëî
Äðóçåé, êàê ëèñòüÿ íà âåòðó.
À çà áóòûëêîþ «Îñîáîé»17
Îíåãèí, ïëþíóâ ââåðõ èêðîé,
Íàçâàë Âëàäèìèðà ðàçú¸áîé,
À Îëüãó ññàíîþ äûðîé.
Âëàäèìèð, ïîáëåâàâ íåìíîãî,
×åãî-òî ñòàë îðàòü â ïûëó,
Íî, áðîâü ñâîþ íàñóïèâ ñòðîãî,
Ñïðîñèë Åâãåíèé: «Ïî åáëó?..»
Õîçÿèíó, ÷òî áåãàë ðÿäîì,
Ñêàçàë: «À òû ïîäè ïîññû!»
Ïîïàë ñëó÷àéíî â Îëüãó âçãëÿäîì
È ñíÿòü ðåøèë ñ íå¸ òðóñû.
Ñáåæàëèñü ãîñòè. Íàø êóòèëà,
×òîáû òîëïà íå ïîäõîäèëà,
Êàðìàííûé âûíóë ïèñòîëåò.
Òîëïû ïðîñòûë ìãíîâåííî ñëåä.
À îí êðàñèâ, ìîãó÷ è ñìåë
Ÿ ìåæ ðþìîê îòûìåë.
Çàòåì çåðêàë ïîáèë íåìíîæêî,
Ïðîæ¸ã ñèãàðîþ äèâàí,
Èç äîìà âûøåë, êðèêíóë: «Ïðîøêà!»
È óæ ñêâîçü õðàï: «Äîìîé, áîëâàí!»
ãëàâà ÷åòâåðòàÿ
Meòåëüíûé âèõðü âî òüìå êðóæèòñÿ,
 óñàäüáå ñâåòèòñÿ îêíî.
Âëàäèìèð Ëåíñêèé íå ëîæèòñÿ,
Õîòü ñïàòü ïîðà óæå äàâíî.
Îí â ãîëîâå ïîëóõìåëüíîé
Áûë çàíÿò ìûñëèþ îäíîé
È ïîä ìåòåëüíûé óðàãàí
Äóýëüíûé ÷èñòèë ñâîé íàãàí18.
«Îíåãèí ñóêà, ****ü, çàðàçà,
Ðàçú¸áà, ïèäîp è ãîâíî!
Êàê ñîëíöå âûéäåò äðàòüñÿ ñðàçó!
Äóýëü äî ñìåðòè! Ðåøåíî!»
Çàëóïîé êðàñíîé ñîëíöå âñòàëî.
Âî ðòó ñ ïîõìåëüÿ ñòûä è ñðàì
Îíåãèí âñòàë, ðàñêðûë ****î
È âûïèë âîäêè äâåñòè ãðàìì.
Çâîíèò. Ñëóãà ê íåìó âáåãàåò,
Ðóáàøêó, ãàëñòóê ïðåäëàãàåò,
Íà øåþ âÿæåò ÷¸píûé áàíò
Äâåpü íàñòåæü âõîäèò ñåêóíäàíò.
Íå ñòàíó ïðèâîäèòü ñëîâà.
Íå äàâ åìó ****û åäâà,
Ñêàçàë Îíåãèí, ÷òî ïpèä¸ò,
Ó ìåëüíèöû ïóñòü, ñóêà, æä¸ò!
Ïîëÿíà áåëûì ñíåãîì êðûòà.
Äà, çäåñü âñ¸ áóäåò øèòî-êpûòî.
«Ìîé ñåêóíäàíò, ñêàçàë Åâãåíèé.
Âîò îí ìîé äðóã, monsieur Chartreuse»19.
È âîò äðóçüÿ áåç ðàññóæäåíèé
Ñòàíîâÿòñÿ ìåæäó áåp¸ç.
«Ìèpèòüñÿ? Íà *** ýòè øòóêè!
Íàãàíû âçÿòü ïðîøó ÿ â ðóêè!»
Îíåãèí ìîë÷à ñêèíóë ïëåä
È òàêæå ïîäíÿë ïèñòîëåò.
Îí íà âðàãà ãëÿäèò ÷ðåç ìóøêó
Âëàäèìèð òîæå ïîäíÿë ïóøêó,
È íå êóäà-íèáóäü, à â ãëàç
Íàâîäèò äóëî, ïèäàpàñ.
Åâãåíèÿ ìåíæà20 õâàòèëà,
Ìåëüêíóëà ìûñëü: «Óáü¸ò, ìóäèëî!
Íó ïîäîæäè, äðóæîê, äàé ñðîê!»
È ïåðâûì ñâîé ñïóñòèë êóðîê.
Óïàë Âëàäèìèð. Âçãëÿä óæ ìóòíûé,
Êàê áóäòî ïîëîí ñëàäêèõ ãp¸ç.
È, ïîñëå ïàóçû ìèíóòíîé,
«****åö!» ñêàçàë monsieur Chartreuse.
ãëàâà ïÿòàÿ
Âåñíà äëÿ íàñ, ìóæ÷èíû, ìóêà.
Áóäü õðîì òû, êðèâ èëè ãîðáàò,
Ëèøü ñíåã ñîéä¸ò è ê ñîëíöó øòóêà,
À â ÿéöàõ çâîí!.. Íå çâîí íàáàò!
Ïðåêðàñíåéøåå âðåìÿ ãîäà,
Äóøà âèîëîþ21 ïî¸ò,
Ïðåîáðàæàåò íàñ ïðèðîäà:
Ó ñòàðèêîâ è òî âñòà¸ò!..
Ëèñò êëåéêèé â ïàëüöàõ ðàçîòðèòå,
Äåëà çàáðîñüòå âñå ñâîè,
Âñå îêíà íàñòåæü! Ïîñìîòðèòå
Åáóòñÿ ëèõî âîðîáüè!
Âîêðóã íå¸ ïðûã-ñêîê, ïî êðóãó,
Âñå ïåðüÿ äûáîì, áðàâûé âèä!
Äîãîíèò ìèëóþ ïîäðóãó
È ðàêîì, ðàêîì íîðîâèò!
Âåñíîé, êàê ýòî âñåì èçâåñòíî,
Áëóäèòü æåëàåò êàæäûé ñêîò,
Íî êðàøå âñåõ, ñêàæó âàì ÷åñòíî,
****ñÿ â ýòî âðåìÿ êîò.
Î, ñêîëüêî ñòðàñòè, ñêîëüêî ìóêè,
Ìîãó÷åé ñêîëüêî ïðîñòîòû
Êîòû ïîþò
È ýòè çâóêè
Ñâîèì ïîäðóãàì øëþò êîòû
È â ñõâàòêå ÿðîé ðâóò äðóã äðóãà
 ëþáâè ñèëüíåéøèé òîëüêî ïðàâ!
Ëèøü äëÿ íåãî ñòîèò ïîäðóãà,
Ñâîé õâîñò ñ ãîòîâíîñòüþ çàäðàâ.
È îí ïðèä¸ò, îêðîâàâëåííûé
Òî ïðàâî îí äîáûë â áîþ!
Ïîêðîâû ïðî÷ü! Îí ïîä âñåëåííîé
Ïîäðóãó âûäåðåò ñâîþ.
Íàì àëëåãîðèè íå âíîâå,
Íî âñ¸ æ ñêàæó, ïðè âñ¸ì ïðè òîì,
Ïóñòü íå íà êðûøå è áåç êðîâè,
Íî íå áûë êòî èç íàñ êîòîì?
È, ïóñòü ñ íàòÿæêîþ íåìíîæêî,
Íî â êàæäîé áàáå åñòü è êîøêà.
ß ïåðåñêàçûâàòü íå ñòàíó
Âàì âñåõ ïîäðîáíîñòåé. Ñêàæó
Ëèøü òîëüêî òî, ÷òî ÿ Òàòüÿíó
Îäíó â äåðåâíå íàõîæó.
À Îëüãà? ×òî æ, íàòóðû æåíñêîé
Íå çíàë îäèí, äîëæíî áûòü, Ëåíñêèé:
Âåäü íå ïðîøåë åù¸ è ãîä,
À Îëüãó óæ äðóãîé ****.
Óæ Îëüãèíûì äðóãîé ñòàë ìóæåì,
Íî íå î òîì, äðóçüÿ, ìû òóæèì,
Çíàòü, òàê íàçíà÷åíî ñóäüáîé.
Ïðîùàé æå, Îëüãà, áîã ñ òîáîé!..
Çàòÿãèâàåò âðåìÿ ðàíû.
Íî íå óòèõëà áîëü Òàòüÿíû;
Õîòü óæ íå öåëêîþ áûëà,
À äàòü äðóãîìó íå ìîãëà.
Îíåãèíà äàâíî óæ íåòó
Áðîäèòü ïóñòèëñÿ îí ïî ñâåòó.
Ïî ñëóõàì, ãäå-òî îí â Êðûìó,
Òåïåðü âñ¸ ïî õóþ åìó!..
«Íî çàìóæ êàê-òî íóæíî, âñ¸ æå,
Íå òî íà ÷òî ýòî ïîõîæå?
Õîäèë òóò, äåâêó îòîäðàë,
Äðóæêà óáèë äà è óäðàë!»
Òâåðäèëà ìàòü. È áåç îòâåòà
Íå îñòàâàëèñü òå ñëîâà.
È âîò çàïðÿæåíà êàðåòà,
È âïåðåäè Ìîñêâà, Ìîñêâà
ãëàâà øåñòàÿ
Äîðîãè! Ìàòü òâîþ íàëåâî!..
Êîøìàðíûé ñîí, âåðñòà ê âåðñòå
Àõ, Àëåêñàíäð Ñåðãåè÷, ãäå âû?..
Ó íàñ äîðîãè åù¸ òå!..
«Ëåò ÷ðåç ïÿòüñîò äîðîãè, âåðíî,
Ó íàñ èçìåíÿòñÿ áåçìåðíî»,
Òàê âåäü ïèñàëè, ïîìíþ, âû?
Óâû! Âû, âèäèìî, ïðàâû!..
Ïèñàëè âû: «
äîðîãè ïëîõè,
Ìîñòû çàáûòûå ãíèþò,
Íà ñòàíöèÿõ êëîïû äà áëîõè
Çàñíóòü ìèíóòû íå äàþò
»
È íà îáåä äàþò ãîâíî
Òåïåðü íå òî óæå äàâíî.
Êëîïû óæå íå òî÷àò ñòåíû,
Åñòü ãäå ïîêóøàòü è ïîïèòü,
Íî öåíû, Àëåêñàíäð Ñåðãåè÷, öåíû!..
Óæ ëó÷øå áëîõè, ****üþ áûòü!..
Îäíàêî æ ñåé áàçàð îñòàâèì,
È ïóòü ê Òàòüÿíå ñâîé íàïðàâèì,
Çàòåì, ÷òî âåòåð ñëàäêèõ ãð¸ç
Íàñ äàëåêî óæå çàí¸ñ.
ß ðàä áû îáîéòèñü áåç ìàòà,
Íî äåëî, âèäíî, ***âàòî:
Ñåëî ãëóõîå è Ìîñêâà
Ó Òàíè êðóãîì ãîëîâà.
 äåðåâíå íîâûé ¸áàðü ýòî
Çàòìåíüå, áóðÿ, êîíåö ñâåòà.
Çäåñü ¸áàðåé êàê â ñóêå áëîõ:
Êèøàò, è êàæäûé, áëÿ, íåïëîõ!
Åé êîìïëèìåíò çà êîìïëèìåíòîì
Çäåñü äàðÿò (ìå÷óòñÿ íå çðÿ!)
È, ëîâêî ïîëüçóÿñü ìîìåíòîì,
Åáóò ãëàçàìè âòèõàðÿ.
Îäèí ãëÿäèò åäâà, óêðàäêîé,
Äðóãîé â îòêðûòóþ, â óïîð,
Ïîõîäêîé ìèìî õîäèò êðàòêîé
 óãëó äàâíî è ãóë, è ñïîð:
«Äà ÿ á âëóïèë åé, ãîñïîäà!»
«Íåò, ÷åðåñ÷óð îíà õóäà!»
«Òàê ÷òî æå, ÿ õóäûõ ëþáëþ
È ýòîé, âåðíî óæ, âëóïëþ».
«Íåò, ýòó âàì íå óëîìàòü!»
«Òàê ÷òî æ, ÿ ëãó, ****à ìàòü?!»
«Ïîñìîòðèì!» «Õóëè òàì, ñìîòðè!»
«Òàê ÷òî æå, ãîñïîäà, ïàðè?
Âû ïðèíèìàåòå, êîðíåò?»
«ß çàõî÷ó, òàê è ìèíåò
Îíà âîçüì¸ò, ÷¸ðò ïîáåðè!»
«Òàê ÷òî, ïàðè?» «Äåðæó ïàðè!»
«Âû èñêóøàåòå ñóäüáó!»
«×åðåç íåäåëþ ÿ åáó!»
«Ìèíåò, ìèíåò
À åñëè íåò?»
«À åñëè íåò âñ¸ îòäàþ
È öåëûé ìåñÿö âàñ ïîþ!»
«×òî æ, âûçîâ ïðèíÿò! Ïî ðóêàì!
Источник
Annotation
В книгу вошел роман в стихах А.С.Пушкина (1799–1837) «Евгений Онегин», обязательный для чтения и изучения в средней общеобразовательной школе.
Роман в стихах «Евгений Онегин» стал центральным событием в литературной жизни пушкинской поры. И с тех пор шедевр А.С.Пушкина не утратил своей популярности, по-прежнему любим и почитаем миллионами читателей.
Александр Сергеевич Пушкин
Евгений Онегин
Роман в стихах
Pétri de vanité il avait encore plus de cette espèce d’orgueil qui fait avouer avec la même indifférence les bonnes comme les mauvaises actions, suite d’un sentiment de supériorité, peut-être imaginaire.
Tiré d’une lettre particulière[1]
He мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя,
Достойнее души прекрасной,
Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты;
Но так и быть – рукой пристрастной
Прими собранье пестрых глав,
Полусмешных, полупечальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
Глава первая
И жить торопится, и чувствовать спешит.
Князь Вяземский[2]
I
«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.
Его пример другим наука;
Но, боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарство,
Вздыхать и думать про себя:
Когда же черт возьмет тебя!»
II
Так думал молодой повеса,
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней волею Зевеса
Наследник всех своих родных. —
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня.[3]
III
Служив отлично-благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец.
Судьба Евгения хранила:
Сперва Madame за ним ходила,
Потом Monsieur ее сменил;
Ребенок был резов, но мил.
Monsieur l’Abbé, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
IV
Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде;
Как dandy[4] лондонский одет —
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умен и очень мил.
V
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был, по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант.[5]
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
VI
Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыни,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale,[6]
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли;
Но дней минувших анекдоты,
От Ромула до наших дней,
Хранил он в памяти своей.
VII
Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
VIII
Всего, что знал еще Евгений,
Пересказать мне недосуг;
Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, —
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.
IX
……………………………………
……………………………………
……………………………………
X
Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным иль равнодушным!
Как томно был он молчалив,
Как пламенно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!
XI
Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь и вдруг
Добиться тайного свиданья…
И после ей наедине
Давать уроки в тишине!
XII
Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных!
Когда ж хотелось уничтожить
Ему соперников своих,
Как он язвительно злословил!
Какие сети им готовил!
Но вы, блаженные мужья,
С ним оставались вы друзья:
Его ласкал супруг лукавый,
Фобласа давний ученик,
И недоверчивый старик,
И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим обедом и женой.
XIII. XIV
……………………………………
……………………………………
……………………………………
XV
Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки несут.
Что? Приглашенья? В самом деле,
Три дома на вечер зовут:
Там будет бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого начнет он? Всё равно:
Везде поспеть немудрено.
Покамест в утреннем уборе,
Надев широкий боливар,[7]
Онегин едет на бульвар,
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.
XVI
Уж темно: в санки он садится.
«Пади, пади!» – раздался крик;
Морозной пылью серебрится
Его бобровый воротник.
К Talon[8] помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef[9] окровавленный
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
XVII
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
Театра злой законодатель,
Непостоянный обожатель
Очаровательных актрис,
Почетный гражданин кулис,
Онегин полетел к театру,
Где каждый, вольностью дыша,
Готов охлопать entrechat,[10]
Обшикать Федру, Клеопатру,
Моину вызвать (для того,
Чтоб только слышали его).
XVIII
Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил;
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой,
Там и Дидло[11] венчался славой,
Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.
XIX
Мои богини! что вы? где вы?
Внемлите мой печальный глас:
Всё те же ль вы? другие ль девы,
Сменив, не заменили вас?
Услышу ль вновь я ваши хоры?
Узрю ли русской Терпсихоры
Душой исполненный полет?
Иль взор унылый не найдет
Знакомых лиц на сцене скучной,
И, устремив на чуждый свет
Разочарованный лорнет,
Веселья зритель равнодушный,
Безмолвно буду я зевать
И о былом воспоминать?
XX
Театр уж полон; ложи блещут;
Партер и кресла, всё кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит.
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина; она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола;
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет.
XXI
Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех сторон
Раскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился – и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Балеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел».
XXII
Еще амуры, черти, змеи
На сцене скачут и шумят;
Еще усталые лакеи
На шубах у подъезда спят;
Еще не перестали топать,
Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать;
Еще снаружи и внутри
Везде блистают фонари;
Еще, прозябнув, бьются кони,
Наскуча упряжью своей,
И кучера, вокруг огней,
Бранят господ и бьют в ладони:
А уж Онегин вышел вон;
Домой одеться едет он.
XXIII
Изображу ль в картине верной
Уединенный кабинет,
Где мод воспитанник примерный
Одет, раздет и вновь одет?
Всё, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтическим волнам
За лес и сало возит нам,
Всё, что в Париже вкус голодный,
Полезный промысел избрав,
Изобретает для забав,
Для роскоши, для неги модной, —
Всё украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет.
XXIV
Янтарь на трубках Цареграда,
Фарфор и бронза на столе,
И, чувств изнеженных отрада,
Духи в граненом хрустале;
Гребенки, пилочки стальные,
Прямые ножницы, кривые,
И щетки тридцати родов
И для ногтей, и для зубов.
Руссо (замечу мимоходом)
Не мог понять, как важный Грим
Смел чистить ногти перед ним,
Красноречивым сумасбродом.[12]
Защитник вольности и прав
В сем случае совсем неправ.
XXV
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот меж людей.
Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.
Он три часа по крайней мере
Пред зеркалами проводил
И из уборной выходил
Подобный ветреной Венере,
Когда, надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад.
XXVI
В последнем вкусе туалетом
Заняв ваш любопытный взгляд,
Я мог бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б, это было смело,
Описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический Словарь.
XXVII
У нас теперь не то в предмете:
Мы лучше поспешим на бал,
Куда стремглав в ямской карете
Уж мой Онегин поскакал.
Перед померкшими домами
Вдоль сонной улицы рядами
Двойные фонари карет
Веселый изливают свет
И радуги на снег наводят;
Усеян плошками кругом,
Блестит великолепный дом;
По цельным окнам тени ходят,
Мелькают профили голов
И дам и модных чудаков.
XXVIII
Вот наш герой подъехал к сеням;
Швейцара мимо он стрелой
Взлетел по мраморным ступеням,
Расправил волоса рукой,
Вошел. Полна народу зала;
Музыка уж греметь устала;
Толпа мазуркой занята;
Кругом и шум и теснота;
Бренчат кавалергарда шпоры;
Летают ножки милых дам;
По их пленительным следам
Летают пламенные взоры,
И ревом скрыпок заглушен
Ревнивый шепот модных жен.
XXIX
Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то… не то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
XXX
Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я всё их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
XXXI
Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш легкий след.
XXXII
Дианы грудь, ланиты[13] Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоцененную награду,
Влечет условною красой
Желаний своевольный рой.
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зеркальном паркете зал,
У моря на граните скал.
XXXIII
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!
Нет, никогда средь пылких дней
Кипящей младости моей
Я не желал с таким мученьем
Лобзать уста младых Армид,
Иль розы пламенных ланит,
Иль перси, полные томленьем;
Нет, никогда порыв страстей
Так не терзал души моей!
XXXIV
Мне памятно другое время!
В заветных иногда мечтах
Держу я счастливое стремя…
И ножку чувствую в руках;
Опять кипит воображенье,
Опять ее прикосновенье
Зажгло в увядшем сердце кровь,
Опять тоска, опять любовь!..
Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей;
Они не стоят ни страстей,
Ни песен, ими вдохновенных:
Слова и взор волшебниц сих
Обманчивы… как ножки их.
XXXV
Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас.[14]
XXXVI
Но, шумом бала утомленный,
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснется зá полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра,
И завтра то же, что вчера.
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?
XXXVII
Нет: рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-steaks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова;
И хоть он был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань, и саблю, и свинец.
XXXVIII
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава Богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он;
Ни сплетни света, ни бостон,
Ни милый взгляд, ни вздох нескромный,
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего.
XXXIX. XL. XLI
……………………………………
……………………………………
……………………………………
XLII
Причудницы большого света!
Всех прежде вас оставил он;
И правда то, что в наши лета
Довольно скучен высший тон;
Хоть, может быть, иная дама
Толкует Сея и Бентама,
Но вообще их разговор
Несносный, хоть невинный вздор;
К тому ж они так непорочны,
Так величавы, так умны,
Так благочестия полны,
Так осмотрительны, так точны,
Так неприступны для мужчин,
Что вид их уж рождает сплин.[15]
XLIII
И вы, красотки молодые,
Которых позднею порой
Уносят дрожки удалые
По петербургской мостовой,
