Полеты во сне и наяву рецензии
1983, СССР, Украина, IMDb: 7.5
Рецензия «Афиши» на фильм
9
Сереге Макарову (Янковский) настал сороковник. Вместе с ним ему пришел какой-то полный абзац в виде осточертевшей работы, нелюбимой жены, безразличной любовницы, серого свитера, джинсов, друга (Табаков), с которым можно за пьяной яичницей спеть про синий троллейбус, и женщины (Гурченко), к которой еще можно, но уже почти не имеет смысла заваливаться в шесть утра.
Янковский соединил костюмированное шутовство Мюнхгаузена с элегантной обреченностью влюбленного по собственному желанию и в результате изобразил главный подрывной мужской характер восьмидесятых годов. Он призывно вытягивал губы, ввязывался в драки на запасных путях, нервировал кинорежиссера Михалкова Н.С., притворялся мертвым с большой дыней под мышкой и, словно Дух Божий, носился над водами под леонтьевские «деревянные качели — расписные карусели». Подрывая основы социалистического общества (которое в этом фильме было абсолютно идентично по повадкам обществу буржуазному), он сам подорвался на мине замедленного действия, имя которой — Возраст, а фамилия — Жизнь. Роман Балаян жестко намекнул, что от этих вещей не откупишься воплем «Кукареку!» и от них не зароешься иголкой в стогу мокрого сена.
Отзывы по рейтингу пользователя
5
Хороший плохой парень
Эгоистичный шутник и циник с чрезмерно развитым воображением, которого обожают, кажется, абсолютно все окружающие женщины, аккурат перед своим юбилеем настигнут накопленной за 40 лет не самой благостной жизни кармой. Жена выгоняет, подруга не понимает, коллеги осуждают, а друзья не доверяют. «Лишний человек» в провинциальном советстком городе — Серёжа — интересно, кем бы он стал 30 лет спустя, как бы он встретил своё 70-летие???
5
Глубокий фильм с Олегом Янковским про кризис среднего возраста. Мне он напоминает «Над пропастью во ржи» Селинджера, только здесь вместо подростка взрослый мужик. Но проблема та же — неопределённость в жизни, бесцельность существования, бесперспективность своего положения.
9
Олег Янковский исполнил одну из самых своих сильных и трагических ролей. Его главный герой Серёжа попадает в яму, которую нас учат копать с малых лет. Яма счастья завтрашнего дня.
И что остаётся делать, когда всё есть? И жена, и любовница, и дочь, и работа. Только ощущения того, что всё это настоящее уже нет. Осталась лишь неизбежная клаунада в цирке, где все вокруг друг друга любят, и никто взаимно, и никто искренне, потому что искренность страшна, как ужасна правда. И мир этот вдруг так внезапно истерзан лицемерием. А вокруг уже осень. Жизни осень. И воздушный змей, нарисованный на смятом письме маме. Маме – первой истине и единственной, над которой не властны годы бессмысленных копаний и тревог. Не найти на это времени ни в будни, ни в праздники. Не добраться туда ни машиной, ни поездом. В жизни весну.. И ни осталось ничего. Лишь нарисованная правда на смятом клочке жизни.
9
Это мой любимый фильм. Это гениальный фильм! Во первых этот дух совка, которым он пронизан, во вторых главный герой — это Печорин 100 лет спустя. В третьих это музыка (очень похоже на Артемьева, но нет..). Вобщем, это надо увидеть. Словами не передать и капли происходящего на экране.
9
Моей маме 73 года, передам здесь ее мнение об этом кино, поскольку сама она в соцсетях не пишет. Фильм сейчас посмотрела со мной в первый раз (почему-то раньше он ей на глаза не попадался). «Жалко мужика, умный и сильный, а так себя и не нашел. Жена глупо себя повела. А чувство серьезное у него только к дочке».
9
После просмотра старого советского фильма такого уровня остается только дивиться примитивизму современных кинокартин. Думаю, что раньше в нашем обществе было другим отношение к литературе, соответственно и к качеству сценариев. Режиссер воспринимал фильм как искусство, и соответствующие требования предъявлял к истории. Культура слова имела значение. Те времена ушли. Россия потеряла способность производить высококачественный контент, когда во главе угла оказались деньги. Мы же привыкли зарабатывать на процессе, а не на результате. И в кино то же самое: «лучше» своровать на стадии производства, чем заработать конечным продуктом. Без возрождения института автора, без популяризации роли созидателя в обществе мы не выберемся. Если уж говорить о национальной идее – то вот она: сотворить стоящую вещь круче, чем тупо заработать на чем попало.
9
Рисуя образы персонажей, сценарист обязан понять их прошлое и настоящее, но никак не будущее. Чем резче автор оборвет свое видение героя в финальном плане, тем больше простора для мысли он оставит зрителю. Если образ сильный, а у Янковского он очень сильный, зритель неминуемо использует его продолжающую литься энергию для извлечения идеи из своей головы – самой важной для него на текущий момент. О такой встрече образа и идеи режиссер должен заботиться ближе к концу. «Только расслабленное тело способно излучать силу». Так, например, я вижу то, что оставил мне увидеть сценарист, в финальной сцене запустив героя внутрь стога сена.
9
Все-таки Янковский в фильмах совсем не то, что в театре. Бежит, останавливается, говорит что-то с ухмылочкой – и сразу у женщин сердце открывается, у мужчин – многозначительно констатирует: «Ты прав, брат, ждут они нас, ой как ждут!» В театре так не получится: заскочить на кухню, увидеть кастрюлю и женщину, схватить ложку с оливье и перехватить десятку денег «до получки». В театре бытовой мужской блицкриг не изобразить – режиссеры перед лицом публики очень серьезно выводят мизансцены. Олег Иванович в жизни тоже был серьезен, только глазами улыбался в интервью, а вот в кино врос настоящим, безжалостным. На нем обламывалась любая ложь – сценаристов, режиссеров, эпохи. С чем сравнить ту сцену в телефонной будке, где он жует батон? Это – явление! Я все свое огромное самолюбие продал за это состояние номер 14-бис, и пусть на смертном одре у меня теперь не будет и пяти копеек, но бродяге и не нужно никакое смертное одро. Я, друзья, парю в космосе, с тех пор как увидел эту сцену. Кто же Он, кто приходит к нам на волне памяти, с рубежа 70-80-х, мечущийся, но не мятежный? Как Его нашли сценаристы? Может быть, они начали с вопроса: «Чего хотят женщины?» Да будет известно нашим зрителям: по законам эволюции, среди мужских особей выживают сережи, а не николайпавловичи. Бродяги, а не держатели стола. Право держать и держаться за материальные предметы мы должны предоставить женщинам, а сами не будем превращаться в свою противоположность. Женщины хотят спокойствия, но инстинктивно стремятся рожать от бродяг; в этом состоит их мегадраматический внутренний конфликт. И когда мы с вами вдруг зачем-то будем думать о зрительницах, давайте сделаем ставку на женский эволюционный инстинкт. И сделаем им подарок на Восьмое Марта. Или – как получится.
9
Обратите внимание на «тройную» связь героев Янковского и Табакова: 1) друзья с юности; 2) подчиненный и начальник; 3) стороны любовного треугольника (вместе с героиней Гурченко). «Полеты» – обязательны для анализа сегодняшними сценаристами, которых учат «делать кассу», но не заставляют конструировать сложные, многослойные отношения между действующими лицами.
9
Движение главного героя в фильме хаотично только для зависимых, нетонких или закрывшихся людей. Все жизненные точки и траектории, которые такие люди нашли для себя, – пыль, а ругать человека за нежелание лизать пыль нельзя. И бездарность поиска Сережи не дает нам право оценивать его самого как бездарность. Название-то какое придумали, скучные люди: «кризис среднего возраста». Сразу тебе и полочка, и окаменевший на полочке пирожок. Пусть я не совсем понимаю, что именно ищу, и даже не решил для себя, ищу ли что в принципе, но это все лишь потому, что нет рядом того, кто расскажет мне о местечковости моих устремлений. А у героя мы подчеркнем одну лишь психологическую черточку, один штришок поведения, за который он вполне способен ухватиться сам. Не можешь быть дохлой рыбой – объешься дохлой рыбой, умри от нее. Человек, так-то, живуч: встанет, пойдет дальше. И мир огромен, и рыбой кормят не в каждом из миров. Шарик катается-катается туда-сюда, и вдруг попадает в паз в центре круга. Пусть герой найдет точку, где он согласен умереть. В других снах, где-то наверху, над мостами транспортных развязок, есть мое, только мое, пятнышко света; и оно не принадлежит физическому. Попадая в него, я смогу выбрать себе новую дорогу. Устремленность в свое место во сне освежает, пребывание на своем месте питает душу.
9
Есть картины, которые помогают, если мы просто думаем о них, вспоминаем героев, ключевые сцены, знаки и образы. «Полеты во сне и наяву» – такой фильм. Однажды я наблюдал, как один могущественный специалист по бессознательному выводил из пограничного состояния больного: начертил на карточке последовательность разных знаков (некоторые были известные мне, например знак параграфа, а некоторые я видел в первый раз) и попросил пациента на них взглянуть. Мы редко обращаемся к последовательности знаков искусства в попытке прийти в себя. А ведь там что-то растаскивает наше вещество, дает нам свободу. Чистку сознания, в отличие от чистки тела, мы не ввели в свой обиход. Значит, столкнемся с тотальной аннигиляцией.
9
Степень совершенства художественного произведения совпадает со степенью глубины символа. Герой Янковского – не столько человек (поколения, времени или чего-либо еще), сколько вертикаль, на которой держится неописуемый в своем первоисточнике мир смыслов-символов. (NB: Ни в коем случае не смыслов-аллегорий, смыслов-метафор, или смыслов-метонимий.) Глубина символизма – это глубина нашего проникновения в замыслы первоисточника. С какого-то уровня эту глубину можно только ощущать и использовать, но нельзя линейно, словами, доказать. Финальная сцена «Полетов во сне и наяву» (последние 11 минут) именно поэтому и не поддается описанию. Однако мы можем взять ее в свою собственную жизнь, и тем самым пойти дальше постмодерна. Нам мало оперировать знаками-смыслами, мы готовы вызвать из художественного произведения намерение героя, намерение автора, и скомбинировать их со своими собственными намерениями. Я найду в своей жизни функцию, производная которой в фильме представляет собой последнюю сцену. Получив искомую функцию методом дифференцирования, я в дальнейшем смогу интегрировать материал своих личных сцен. Интегрируя, я буду создавать художественное произведение из своей собственной жизни – на глубине, которую определила найденная функция.
100 главных фильмов за полвека
2 ├F3: M04┤, 2019
Лучшие советские фильмы
27 ├F3: M02┤, 2015
12 фильмов, в которых по-настоящему занимаются сексом
20 ├F3: M02┤, 2020
Кинопремьеры на длинные выходные: «Эма: Танец страсти», «Свистуны», «Соник в кино» и «Сирано де Бержерак»
19 ├F3: M02┤, 2020
Источник
| Средняя оценка: 1982. СССР. 92 минуты. Жанр: драма. Режиссер: В главных ролях: Олег Янковский, Людмила Зорина, Елена Костина. Интересные факты о фильме: Государственная премия СССР — Роману Балаяну, Виктору Мережко, Вилену Калюте, Олегу Янковскому (1987). — роль Александра Адабашьяна озвучивал Юрий Богатырев. По словам Адабашьяна, в тот момент он был в командировке и не мог присутствовать на «озвучке». — роман Балаян рассказывал, что сценарий Мережко изначально был рассчитан на Никиту Михалкова. Однако в один прекрасный вечер Балаян увидел по телевидению фильм «Мы, нижеподписавшиеся…» и понял, что главную роль должен играть Янковский. Он «предал» своего друга Михалкова; это не помешало Михалкову появиться в фильме в небольшом, но запоминающемся эпизоде. — лидер проката – фильм посмотрели 6.4 миллиона зрителей. — небольшая роль Олега Меньшикова появилась в фильме независимо от сценария. В какой-то момент Балаян решил, что главного героя надо уравновесить героем помоложе. Он пригласил Меньшикова, который сыграл одну из первых своих ролей. Версия для печати |
Мор:
Рецензия на фильм «Полеты во сне и наяву»
Главному герою фильма через пару дней исполняется 40 лет, и он приступает к разрушению несущих конструкций своей нехитрой жизни с дурацкой ухмылочкой и ужимками фигляра. В результате он остается без всего, но это все и не было ему по-настоящему нужно — в своем стеклянном мутном футляре он не видит в том, что имеет, ценности. Оставив жену, поволочившись за молоденькой грациозной девчонкой, получив в морду от грабителей и в очередной раз заняв пятьдесят рублей у загадочной молчаливой женщины, которая много лет любит его (отличная роль Гурченко), главный герой продувает ухажеру своей молодой пассии и кукарекает на вечеринке в честь дня рожденья. Это и есть итог всей его жизни — итог жизни множества людей, вынужденных переосмысливать свой собственный путь и оставаться ни с чем. Экзистенциальная советская драма о кризисе ценностей, несоответствии характера возрасту и просто о потерявшемся человеке, бессмысленно грезящем об уходящих или даже не появлявшихся возможностях. Грезящем туманно, словно во сне, о чем-то ином, но не находящем этого.
Главную роль исполняет Янковский, причем по сюжету все женские персонажи (за исключением эпизодических) увлекаются или увлекались им. Герой Янковского ведет себя, как вульгарный и себялюбивый урод, поэтому восторг окружающих, прощающих ему все, чрезмерно добрых и терпеливых, удивляет. Например, сцена в бюро выглядит безобразно и неправдоподобно. Именно поэтому драма и страдание главного героя не вызывают сочувствия, он черств и погружен в себя, рассматривая весь мир как приложение к его несчастливой судьбе. Интеллектуально его метания и попытки выбраться куда-то вовне (не увенчивающиеся успехом) понятны, его положение мрачно и может служить плохим предзнаменованием, но эмоционально фильм не вызывает реакции. Интересно, что у советской публики судьба Сергея Макарова вызвала сочувствие и любопытство, Балаяну предлагали сделать продолжение. Думаю, что картина ничуть не устарела и сейчас, но, несмотря на отличные актерские работы и злободневность темы, фильм прекрасно вписывается в линейку беспросветных и тоскливых драм восьмидесятых.
Отдельно хочется сказать о Гурченко — потрясающая все-таки женщина. Поза, взгляд — и вот уже получилась загадка. Как ей это удается?
Владимир Гордеев:
Бег зайца через поля
Не знаю, кому как, а мне герой Янковского симпатичен. Потому что томящийся бедолага. Инженер конструкторского бюро, тесной комнатушки, куда понабилось всякого разного, а на самом деле одинакового народу – «синих чулков», дремотных и ленивых, амебообразных. Даром, что разного возраста. Это у Сережи возраст – средний. Через три дня – юбилей, сорок лет. И вот значит этот вот Сережа, которого блестяще играет Янковский (Балаян, по-моему, вообще – его режиссер), находится в таком странном состоянии, которое, говорят, наступает через каждые 12 лет. Типа, переходный возраст. Как сказала одна наша приятельница – у Сережи-Олега Янковского кризис среднего возраста, который для советского интеллигента выражался таким вот образом. Каким таким? Сережа «бесится», «дурит». Он прогуливает работу, посещает съемочную площадку и докапывается до самого Никиты Михалкова, унижает юных коллег, изменяет жене, пытается удрать от гаишника, на своем юбилее имитирует самоубийство.
Мне кажется, что режиссер неспроста выбрал Янковского на эту роль. Будучи звездой советского кино, Янковский убедителен в роли чувака, вообразившего себя пупом вселенной и даже имеющего с этого горячего убеждения дивиденды: вокруг Сережи вьется толпа женщин, и, что симптоматично, всех актрис, которые изображают этот рой, зовут Людмилами. В фильме даже снялась реальная жена Янковского, тоже, конечно, Людмила. Созданный образ «любимца женщин» – «как у Жапризо» – особенно заостряет конфликт героя с окружающей его действительностью, серой, осенней, провинциальной. Ведь, казалось бы, чего тебе не хватает, когда вокруг столько Людмил, и ты окружен любовью? Но проблема в том, что жизнь – ненастоящая, и людмилы, соответственно, ненастоящие. Сережа жаждет свободы. Оторваться от земли и полететь. Но желание полета у Сережи какое-то смутное, поэтому окружающие его люди смеются над его «лекциями» о полетах во сне и наяву. Усилия, которые предпринимает Сережа, направлены не только на себя, но и на людей. Он пытается их растормошить, ибо знает: пройдет какое-то время, и он сам свыкнется с рутиной, обретет скучную, унылую, конформисткую дружелюбность, вроде той, которая присуща начальнику отдела (О.Табаков). Сережа «дурит», и этим отчасти напоминает учителя дзэн-буддизма, когда тот нелепыми поступками, «постыдными» для взрослого человека, сбивает людей с толку и переводит их сознание на другой уровень. Но Сережа, к сожалению, не мастер дзэна, у него отсутствуют четкие ориентиры. Он слишком суетлив — и его суетливость хорошо очень показана. Поэтому «полеты в небе» превращаются в «бег зайца через поля» — Сережа действительно бегает в фильме через осенние поля, чтобы затем, несолоно хлебавши, вернуться к людям и начать все заново.
Юлия Ульяновская:
Рецензия на фильм «Полеты во сне и наяву»
«О чем этот фильм?» — спросила я. «Про одного там, который всем врал» — ответил Вовва. Я сразу вспомнила «Осенний марафон» и «Мертвые души», испытала душевные корчи, но дело есть дело – стала смотреть.
Пленка Шосткинского завода «Свема» — это веха. Она такая же уныло желто-зеленая и такая же мрачная, как мои воспоминания о восьмидесятых годах. В те годы актер Янковский был кумиром миллионов, звездой, писаным красавцем. Фильм с ним был обречен на внимание и, как следствие, успех. Если кто-то желал громко заявить о чем-либо посредством кино, он просто обязан был ангажировать этого сутулого мужчину с асимметричной гасконской физиономией. Режиссеру Балаяну было что сообщить. Ему очень хотелось рассказать советским гражданам о том, чего у них как бы не было. В свете популярной аксиомы, созданной поэтом Лебедевым-Шмидтгофом – «Эх, хорошо в стране советской жить!» — у граждан не было вовсе не секса, как полагают до сих пор многие, а права на депрессию и возрастные кризисы. Режиссер Балаян предложил зрителю историю мужчины Серёжи, находящегося в самом эпицентре борьбы с наступающим сорокалетием. Мужчина Серёжа – существо лживое и хамоватое, при этом артистичное и беспомощное. Он начинает свой день, наговорив жене глупостей вперемешку с гадостями, затем отправляется на работу, где беззастенчиво врет начальнику отдела о больной матери и доводит юную сотрудницу до слез. После чего удовлетворенно сваливает на Жигулях за младой любовницей Алисой, чтоб помчать ее на пикник (отчего-то я уверена, что на роль Алисы приглашали Друбич — уж очень знакомый типаж). В фильме есть прекрасная сцена, апофеоз альфонсирующего кобеля, и сцена эта превысила уровень моей критики настолько, что после нее я перестала плевать в изображение Янковского и стала просто смотреть кино. Мужчина Серёжа сидит за рулем в машине, даденной ему по доверенности влюбленной женщиной с работы, и на заднем сидении у него – жена с авоськами после пробега по магазинам в обеденный перерыв, а на пассажирском – девушка Алиса, щебечущая про пленэр и дачку. И вместо того, чтобы немедленно провалиться к чертовой матери в преисподнюю, Серёжа весело объясняет им – это знаменитая сентенция – «с одной из вас меня не связывает ничего кроме долга, с другой – все кроме долга», к тому же (давай курсив!) надеясь на понимание. До этого момента я смотрела фильм кровожадно, питаемая лишь надеждой, что в конце Серёжу постигнет ужасная мучительная смерть, усугубленная полным осознанием своих ошибок без права исправления. Злопыхать после этой сцены у меня не осталось нервов. Балаян – мастер и умница.
Кошмар, в котором мечется мужчина Серёжа, можно объяснить его личной нереализованностью – такой импозант, а сидит в затхлом конструкторском бюро под начальством кота Матроскина. Тянется ко всему веселому и интересному, а кругом как сговорились – требуют остепениться и выйти вон со съемочной площадки, где снимает кино Генри Баскервиль. Его привлекает свежесть молодых, но молодость в лице Константина Ромина смеется над нелепой несовременностью Серёжи, и легко осаживает его куковать под столом. Через всё это безобразие с первого кадра тянется – мать, мать, мать. Несмотря на безысходность, которой несёт от человека, горько плачущего в холодной глубине сырого стога, у него все же остается один путь – ненавистный и необходимый – приехать в Тайный город и взглянуть этой пресловутой матери в глаза, чтоб увидеть там себя как есть: изношенным, никчемным и безусловно любимым. Но этого нам не покажут, конечно, оставив самих домысливать, как поступит персонаж Янковского, выбравшись из-под сена и утерев сопли с лукавой рожи рукавом растянутого свитера.
Будучи стройным и лаконичным при своей почти скандальной откровенности и расхлябанности, содержа в себе вопросы от масштабных – о смысле жизни, например, до мелочных – откуда здесь все эти пляшущие люди с транзистором, фильм и раздражает, и притягивает. В нем нет ответов, нет выходов, только герметичная данность. Я в нем увязла и часто в мыслях к нему возвращаюсь, и это нездорОво. За это нездоровье я ставлю ему своё субъективное четыре, хоть он и сделан на пять.
Дмитрий Савочкин:
Рецензия на фильм «Полеты во сне и наяву»
Хорошее кино, хорошо, качественно сделанное, но настолько далёкое от меня, моей жизни и моего мира, что, откровенно говоря, всю картину я боролся со смешанным чувством скуки и отвращения.
Фильм про сорокалентнего долбоёба. Про уёбище, прожившее жизнь, и не нажившее мозгов. И в этом его трагедия, как, впрочем, трагедия половины «поколения застоя». Советский Союз умудрился наштамповать дикое множество «великовозрастных дитять», людей, которые внешне, формально, могли соответствовать нормам, что-то делать, чего-то достигать, и выглядеть нормальными и успешными. А на деле же они вообще не были людьми. Так — насекомые. Не обладающие индивидуальностью, не умеющие отличаться, но главное — решительно не понимающими парадигму ответственности, прежде всего за свою собственную жизнь. Есть себе течение — ты по нему и плывёшь…
Долбоёб, о котором идёт речь в фильме, не совсем такой. Я называю его долбоёбом не потому, что у него что-то не получается, он устраивает глупые клоунады всю картину, или он запутался. Кто угодно может запутаться, или устроить глупую клоунаду. И у каждого человека временами ничего не получается (самый лучший эпизод фильма «Гонщики» Роберта Родригеса — это испорченные кадры, показанные после финальных титров; последней там идёт сцена, где Аркетт щёлкает зажигалкой, и никак не может её зажечь. В конце концов он проникновенно смотрит в камеру, и говорит: «Бывают такие периоды, когда нихуя не получается». Клацает зажигалкой, и прикуривает). Главный герой — долбоёб не потому, что что-то делает, и не достигает, а потому, что нихуя не делает. Потому что он не знает, чего хочет достигнуть.
У чувака нет ориентиров. Нет целей. Нет понимания того, чего ему хочется в этой жизни. И поэтому он — сорокалетний долбоёб. Потому что трепетные игры в «хочу — не хочу» с самим собой — это удел семнадцатилетних писюх. А в сорок лет не знать, чего тебе нужно — это очень печально, други мои. Это тяжёлый диагноз. Это неизлечимо.
По отношению к этому герою у меня нет сочувствия, нет сопереживания, нет вообще никаких чувств, кроме скуки. Шёл бы ты отсюда, а? Ну зачем тебе эти проблемы — милиция, разборки… Ну всё, давай. Домой иди.
Источник
