С простынь бессонницей рваных срываться

Письмо товарищу Кострову
из Парижа о сущности любви

Простите
меня,
товарищ Костров,
с присущей
душевной ширью,
что часть
на Париж отпущенных строф
на лирику
я
растранжирю.
Представьте:
входит
красавица в зал,
в меха
и бусы оправленная.
Я
эту красавицу взял
и сказал:
– правильно сказал
или неправильно?-
Я, товарищ,-
из России,
знаменит в своей стране я,
я видал
девиц красивей,
я видал
девиц стройнее.
Девушкам
поэты любы.
Я ж умен
и голосист,
заговариваю зубы –
только
слушать согласись.
Не поймать
меня
на дряни,
на прохожей
паре чувств.
Я ж
навек
любовью ранен –
еле-еле волочусь.
Мне
любовь
не свадьбой мерить:
разлюбила –
уплыла.
Мне, товарищ,
в высшей мере
наплевать
на купола.
Что ж в подробности вдаваться,
шутки бросьте-ка,
мне ж, красавица,
не двадцать,-
тридцать…
с хвостиком.
Любовь
не в том,
чтоб кипеть крутей,
не в том,
что жгут угольями,
а в том,
что встает за горами грудей
над
волосами-джунглями.
Любить –
это значит:
в глубь двора
вбежать
и до ночи грачьей,
блестя топором,
рубить дрова,
силой
своей
играючи.
Любить –
это с простынь,
бессонницей
рваных,
срываться,
ревнуя к Копернику,
его,
а не мужа Марьи Иванны,
считая
своим
соперником.
Нам
любовь
не рай да кущи,
нам
любовь
гудит про то,
что опять
в работу пущен
сердца
выстывший мотор.
Вы
к Москве
порвали нить.
Годы –
расстояние.
Как бы
вам бы
объяснить
это состояние?
На земле
огней – до неба…
В синем небе
звезд –
до черта.
Если бы я
поэтом не был,
я б
стал бы
звездочетом.
Подымает площадь шум,
экипажи движутся,
я хожу,
стишки пишу
в записную книжицу.
Мчат
авто
по улице,
а не свалят наземь.
Понимают
умницы:
человек –
в экстазе.
Сонм видений
и идей
полон
до крышки.
Тут бы
и у медведей
выросли бы крылышки.
И вот
с какой-то
грошовой столовой,
когда
докипело это,
из зева
до звезд
взвивается слово
золоторожденной кометой.
Распластан
хвост
небесам на треть,
блестит
и горит оперенье его,
чтоб двум влюбленным
на звезды смотреть
из ихней
беседки сиреневой.
Чтоб подымать,
и вести,
и влечь,
которые глазом ослабли.
Чтоб вражьи
головы
спиливать с плеч
хвостатой
сияющей саблей.
Себя
до последнего стука в груди,
как на свиданье,
простаивая.
прислушиваюсь:
любовь загудит –
человеческая,
простая.
Ураган,
огонь,
вода
подступают в ропоте.
Кто
сумеет совладать?
Можете?
Попробуйте…

Простите
        меня,
             товарищ Костров,
с присущей
          душевной ширью,
что часть
         на Париж отпущенных строф
на лирику
         я
          растранжирю.
Представьте:
            входит
                  красавица в зал,
в меха
      и бусы оправленная.
Я
 эту красавицу взял
                   и сказал:
— правильно сказал
                   или неправильно?-
Я, товарищ,-
             из России,
знаменит в своей стране я,
я видал
       девиц красивей,
я видал
       девиц стройнее.
Девушкам
        поэты любы.
Я ж умен
        и голосист,
заговариваю зубы —
только
      слушать согласись.
Не поймать
          меня
              на дряни,
на прохожей
           паре чувств.
Я ж
    навек
         любовью ранен —
еле-еле волочусь.
Мне
   любовь
         не свадьбой мерить:
разлюбила —
            уплыла.
Мне, товарищ,
             в высшей мере
наплевать
         на купола.
Что ж в подробности вдаваться,
шутки бросьте-ка,
мне ж, красавица,
                 не двадцать,-
тридцать…
           с хвостиком.
Любовь
      не в том,
                чтоб кипеть крутей,
не в том,
         что жгут угольями,
а в том,
        что встает за горами грудей
над
   волосами-джунглями.
Любить —
        это значит:
                   в глубь двора
вбежать
       и до ночи грачьей,
блестя топором,
               рубить дрова,
силой
     своей
          играючи.
Любить —
        это с простынь,
                       бессонницей
                                  рваных,
срываться,
          ревнуя к Копернику,
его,
    а не мужа Марьи Иванны,
считая
      своим
           соперником.
Нам
   любовь
          не рай да кущи,
нам
   любовь
          гудит про то,
что опять
         в работу пущен
сердца
      выстывший мотор.
Вы
   к Москве
           порвали нить.
Годы —
       расстояние.
Как бы
       вам бы
             объяснить
это состояние?
На земле
        огней — до неба…
В синем небе
            звезд —
                   до черта.
Если бы я
         поэтом не был,
я б
   стал бы
          звездочетом.
Подымает площадь шум,
экипажи движутся,
я хожу,
       стишки пишу
в записную книжицу.
Мчат
    авто
        по улице,
а не свалят наземь.
Понимают
        умницы:
человек —
         в экстазе.
Сонм видений
            и идей
полон
     до крышки.
Тут бы
      и у медведей
выросли бы крылышки.
И вот
     с какой-то
               грошовой столовой,
когда
     докипело это,
из зева
       до звезд
               взвивается слово
золоторожденной кометой.
Распластан
          хвост
               небесам на треть,
блестит
       и горит оперенье его,
чтоб двум влюбленным
                     на звезды смотреть
из ихней
        беседки сиреневой.
Чтоб подымать,
              и вести,
                      и влечь,
которые глазом ослабли.
Чтоб вражьи
           головы
                 спиливать с плеч
хвостатой
         сияющей  саблей.
Себя
     до последнего стука в груди,
как на свиданье,
                простаивая.
прислушиваюсь:
              любовь загудит —
человеческая,
             простая.
Ураган,
       огонь,
             вода
подступают в ропоте.
Кто
    сумеет совладать?
Можете?
       Попробуйте…

~~~*~~~~*~~~~*~~~~*~~~~*~~~~

Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви

Анализ стихотворения Маяковского «Письмо товарищу Кострову»

В 1928 году Владимир Маяковский отправился в заграничное путешествие, посетив Францию. Он был аккредитован в качестве журналиста газеты «Комсомольская правда» и клятвенно обещал редактору издания Тарасу Кострову периодически присылать заметки о жизни и политической обстановке за рубежом. Вместо этого через два месяца поэт отправил своему другу стихотворение под названием «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущностях любви», в котором изложил свои взгляды на взаимоотношения между мужчиной и женщиной. При этом стоит отметить, что поводом для создания этого произведения стало знакомство Маяковского с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой, в которую поэт влюбился без памяти и даже предлагал ей заключить брачный союз, чтобы увезти избранницу в СССР.

Свое стихотворение Маяковский начинает с извинений, адресованных Тарасу Кострову, так как понимает, что совсем не такого произведения ждет от него редактор. Однако в этот момент поэта больше всего волнуют его чувства по отношению к Яковлевой, и он пытается в них разобраться привычным для себя способом, выплеснув все накопившееся в душе на бумагу. Рассказывая о своем первом знакомстве с русской эмигранткой, поэт признается: «Я видал девиц красивей, я видал девиц стройнее». Но именно Татьяна Яковлева, обладающая удивительным аристократизмом, тонким умом и целеустремленностью, произвела на Маяковского, который считался опытным ловеласом, неизгладимое впечатление. «Я навек любовью ранен –еле-еле волочусь», — отмечает автор и нисколько не кривит душой, потому что испытывает к своей избраннице самые нежные и возвышенные чувства. Она сам им удивляется, так как прекрасно понимает, что в 35 лет испытать что-то подобное дано не каждому. К этому времени многие уже обзаводятся семьями и детьми, обрастают вещами и прочно привязываются к дому. Однако такая жизнь чужда Маяковскому, который меняет возлюбленных, как перчатки, и с любопытством подсчитывает количество внебрачных детей, появившихся на свет от порочных связей. Но с Татьяной Яковлевой все обстоит гораздо серьезнее. На время она даже вытесняет из сердца поэта Лилю Брик, которая по праву считается музой Маяковского. Тем не менее, он признается, что не стремится к браку с кем бы то ни было, так как ему «любовь не свадьбой мерить» и «наплевать на купола», т.е. на официальное оформление отношений.

Рассуждая о том, что же такое любовь, Маяковский отмечает, что это, в первую очередь, душевный порыв, который заставляет даже умудренного жизнью и опытного человека совершать безумные поступки и ревновать избранницу не к законному супругу, а к Копернику, о котором она отзывается с особой почтительностью. При этом данное чувство совершенно не подвластно какому-либо контролю, оно свидетельствует о том, что «опять в работу пущен сердца выстывший мотор». Для Маяковского такое состояние души является бесценным даром, так как именно под воздействием сильных чувств он способен создавать стихи – пронзительные, откровенные и лишенные фальши. Но за любовь ему приходится расплачиваться не только вдохновением, но и болью, разочарованием и одиночеством. Ведь чувства поэта настолько сильны и необузданны, что многих женщин они попросту пугают. И по этой причине личная жизнь Маяковского складывается далеко не самым удачным образом. Он не может получить взамен даже сотую долю той любви, которую дарит женщинам, и осознание этого его угнетает. Поэтому, влюбившись в Татьяну Яковлеву, он честно предупреждает ее о том, какой ураган бушует в его душе, вопрошая: «Кто сумеет совладать? Можете? Попробуйте…». Однако как показало время, этой женщине укротить страсть Маяковского также оказалось не под силу.