Сэмюэль тейлор кольридж что если ты во сне в обычном самом что
С тех пор, как я переехала сюда, со мной начали происходить странные вещи.
Почему я вижу во сне то, о чём никогда не могла даже слышать? И кажется, эти сны вместе со мной видят ещё несколько человек. Потому что они знают обо мне то, о чём я никогда не упоминала наяву.
В одном из снов четыре парня, с которыми я хожу с некоторых пор в одну школу, проводят мрачный ритуал, призывая демона. Удивительно, но они верят в него не только во сне! Ведь он исполняет их самые сокровенные желания… наяву.
Почему эти сны начали видеться именно мне? Существует ли демон ночи на самом деле или он — просто выдумка? Как связаны события, случающиеся со мной в реальной жизни, с тем, что происходит во сне? Я очень хочу разгадать все эти загадки…
Меня зовут Лив Зильбер. И это — мой первый дневник сновидений.
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 2
Глава третья 4
Глава четвёртая 5
Глава пятая 7
Глава шестая 9
Глава седьмая 10
Глава восьмая 12
Глава девятая 14
Глава десятая 15
Глава одиннадцатая 16
Глава двенадцатая 18
Глава тринадцатая 19
Глава четырнадцатая 20
Глава пятнадцатая 22
Глава шестнадцатая 24
Глава семнадцатая 26
Глава восемнадцатая 27
Глава девятнадцатая 30
Глава двадцатая 32
Глава двадцать первая 35
Глава двадцать вторая 37
Глава двадцать третья 38
Глава двадцать четвёртая 40
Глава двадцать пятая 42
Глава двадцать шестая 44
Глава двадцать седьмая 46
Глава двадцать восьмая 48
Глава двадцать девятая 49
Глава тридцатая 51
Глава тридцать первая 53
Сноски 54
Керстин Гир
Зильбер. Первый дневник сновидений
Для Ф.
Всегда приятно мечтать вместе с тобой.
Что, если ты
Во сне,
В обычном самом,
Что, если ты
Во сне своём,
Самом обычном,
Попал на небеса
И там сорвал цветок
И странный, и красивый.
Что, если ты,
Проснувшись,
Увидишь сей цветок в своей руке?
Что, если?..
Сэмюэль Тейлор Кольридж
Глава первая
Собака старательно обнюхивала мой чемодан. Для профессиональной ищейки она была уж слишком пушистой, наверное, метис ховаварта. Только я хотела почесать её за ушком, как ищейка обнажила зубы и угрожающе гавкнула. Затем она уселась и стала яростно тыкать носом в крышку моего чемодана. Таможенник, казалось, был удивлён не меньше, чем я. Он поглядел сначала на собаку, затем на меня после опять перевёл взгляд на собаку и снова на меня, и лишь после этого, протянув руку к чемодану, пробормотал:
— Ну что ж, давайте-ка поглядим, что там унюхала наша Амбер.
Отлично, ничего не скажешь. И получаса не прошло с того момента, как я ступила на британскую землю, и вот — меня уже подозревают в контрабанде наркотиков. Настоящие контрабандисты, если таковые были в очереди следом за мной, наверняка веселились сейчас от всей души. Ведь благодаря мне они могли теперь вполне безнаказанно провозить свои швейцарские часы и элитные наркотики. Ну какой таможенник в здравом уме будет вызывать на дополнительную проверку пятнадцатилетнюю девчонку со светлыми собранными в пучок волосами? Нет чтобы как следует осмотреть сумки, например, у вон того нервного типа с перекошенным лицом! Или у этого подозрительно бледного парня с всклокоченными волосами, который в самолёте захрапел раньше, чем мы успели оторваться от взлётной полосы. Не удивительно, что он улыбается теперь так злорадно. У него, наверное, в каждом кармане и в каждой сумке припрятано нелегальное снотворное.
Но я решила, что не дам так легко испортить себе настроение, ведь за перегородкой меня ждала удивительная и прекрасная новая жизнь, а также новый дом, именно такой, о котором мы всегда мечтали.
Я кивнула Мие, своей младшей сестрёнке, давая понять, что всё хорошо. Мия ждала меня в зале прилёта, нервно подпрыгивая от нетерпения. Всё в порядке. У нас нет причин волноваться. Это всего лишь последнее препятствие, отделяющее нас от вышеупомянутой волшебной новой жизни. Полёт прошёл просто превосходно, самолёт летел плавно, не попадая ни в какие зоны турбулентности, поэтому Мию не тошнило. А мне, в качестве исключения, даже повезло с соседом — рядом со мной не сидел какой-нибудь воняющий пивом толстяк, у которого приходилось бы отвоёвывать каждый сантиметр подлокотника. Папа, конечно, снова купил билет на рейс одной из этих дешёвых авиакомпаний, которые, наверное, постоянно экономят на топливе. Перед посадкой в Хитроу для приземления нам пришлось сделать несколько кругов, но никаких сложностей не возникло. А ещё в другом ряду передо мной сидел этот симпатичный темноволосый парень, он так нарочито заметно оборачивался и даже улыбнулся мне. Я уже чуть было с ним не заговорила, но тут он вытащил журнал о футболе и, листая его, зашевелил губами, словно какой-нибудь первоклассник на уроке чтения. Кстати, именно этот парнишка теперь с любопытством разглядывал мой чемодан. Все остальные тоже уставились на мой несчастный багаж.
Я сделала большие глаза и улыбнулась таможеннику самой миленькой из своих улыбок.
— Прошу… У нас совсем нет времени, самолёт и так опоздал, а нам ещё пришлось целую вечность ждать чемоданы. Там снаружи меня ждут мама и младшая сестра. Честное слово, в моём чемодане нет ничего, кроме грязной одежды и… — Именно в этот момент меня вдруг осенило. Я поняла, что именно лежало в чемодане, поэтому и запнулась на полуслове. — Во всяком случае, наркотиков там нет, — закончила я немного неуверенно и с упрёком поглядела на собаку. Что за глупое животное!
Непреклонный таможенник водрузил мой чемодан на стол, затем потянул молнию и открыл его. Всем присутствующим тут же стало ясно, что именно унюхала собака. Честно говоря, особо тонкого обоняния для этого не требовалось.
— Что, чёрт возьми..? — спросил таможенник, а его помощник, брезгливо сморщив нос, кончиками пальцев ворошил мою одежду. Со стороны казалось, что мои вещи издают просто кошмарный запах.
— Сыр с плесенью из Энтлебуха, — пояснила я, при этом лицо у меня стало, наверное, такого же алого цвета, как банка колы, которую держал в руках мужчина передо мной. — Два с половиной килограмма швейцарского сыра с плесенью, — раньше я не замечала, чтобы он так сильно вонял. — На вкус он получше, чем на запах, честно.
Амбер, глупую псину, просто трясло от возбуждения. Со всех сторон до меня доносилось хихиканье, настоящие контрабандисты сейчас наверняка потирали руки. Чем был занят темноволосый парень, мне лучше не знать. Наверное, он был сейчас несказанно рад, что я не попросила у него номер телефона.
— Вот это поистине гениальная маскировка для любых наркотиков, — сказал кто-то прямо за нами.
Я поглядела на Мию и тяжело вздохнула. Мия вздохнула в ответ. Нам действительно нужно было поторапливаться.
Какими же наивными мы были, полагая, что от новой волшебной жизни нас отделяют лишь два с половиной килограмма вонючего сыра. На самом деле, сыр только продлевал время, пока мы твёрдо верили, что чудесная жизнь вот-вот начнётся.
Наверное, остальные девчонки мечтают о совсем других вещах, но мы с Мией ничего так не желали, как настоящего домашнего уюта. И чтобы уют этот продолжался дольше, чем год. И с отдельной комнатой для каждой из нас.
Сегодня состоялся наш шестой переезд за последние восемь лет. Мы уже поменяли шесть стран на четырёх континентах, шесть раз были новенькими в шести разных школах, шесть раз заводили новых друзей и шесть раз прощались. Мы стали настоящими специалистами по упаковке и распаковке чемоданов, а наши пожитки пришлось ограничить до минимума. Несложно догадаться, почему ни я, ни Мия не играли на фортепиано.
Источник
~ Перевод Константина Бальмонта ~
***
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжелой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.
Стройно-звучные напевы
Раз услышал я во сне,
Абиссинской нежной девы,
Певшей в ясной тишине,
Под созвучья гуслей сонных,
Многопевных, многозвонных,
Ливших зов струны к струне.
О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы,
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда б я мог
Эти льдистые пещеры,
Этот солнечный чертог
Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронесся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грезы слыша звон,
Сомкнемся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоен!
~ Перевод или Жданова, или Балбека ~
***
В Ксанадупуре чудо-парк
Велел устроить Кублахан.
Там Альф, священная река,
В пещерах, долгих как века,
Текла в кромешный океан.
Десяток плодородных верст
Властитель стенами обнес
И башнями огородил.
Ручьи змеистые журчали,
Деревья ладан источали,
И древний, как вершины, лес
В зеленый лиственный навес
Светила луч ловил.
Воистину диковинное диво —
Пещерный лед и солнца переливы.
~ Перевод Романа Митина ~
***
Давно, с тех пор прошли века,
Решил дворец построить Кубла Хан:
Там, где Алфа, священная река,
Стремит свой бег сквозь скалы, глубока,
И падает в угрюмый океан.
Тогда земли большой пологий склон
Стенами был надёжно окружён:
И были там цветущие сады,
Полны душистых, сказочных цветов;
И были там ручьи, полны воды,
Сбегающей к оазису с холмов.
О, эта бездна глубока; и вниз уводит
Меж кедрами наклонный путь опасный!
О, место дикое в таинственной природе!
Там дева под луной, как тень, проходит
И стонет – Где мой демон страстный!
Из бездны, где река неслась, бурля,
И где, дрожа, дышала тяжело земля,
Фонтан, как мощный демон, вдруг возник:
В порыв его, прервавшийся на миг,
Куски огромных глыб, влетев, как град,
Вздымались вверх и падали назад:
Танцуя средь утёсов, глубока,
Швыряла их священная река.
Затем река сквозь брызги и туман
В пещеры дикие осколки глыб влечёт,
Извилистой змеёй в лесах, долах течёт,
Втекает с шумом в мёртвый океан:
И Кубле в шуме том была слышна
Весть, дедов голоса – грядёт война!
Тень от дворца Кубла Хана
В волнах морских плыла;
В эхе пещер у фонтана
Песня слышна была.
Чудо чудес отражала вода –
Светом наполнен, чертог изо льда!
Когда уже отпылал закат,
Я деву увидел во сне:
Это была Абиссинии дочь,
И звуки цимбал летели в ночь,
И песнь она пела мне.
И я возрождался, впивая
Мелодию, голос её,
Восторг, дыхание рая!
Сбылось неземное виденье моё –
Воздушные замки в небе висят,
Чертог изо льда! Этот солнечный Дом!
Смотрите! Но кинулись люди назад,
Кричат они – Чур, меня, чур! Свят, свят!
Глядите, глаза его чудно горят!
Вы трижды его очертите кругом,
И в ужасе взор опустите вы свой –
Ведь вскормлен он медвяною росой,
Напоен он райским, святым молоком.
Источник
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжелой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.
Стройно-звучные напевы
Раз услышал я во сне,
Абиссинской нежной девы,
Певшей в ясной тишине,
Под созвучья гуслей сонных,
Многопевных, многозвонных,
Ливших зов струны к струне.
О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы,
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда б я мог
Эти льдистые пещеры,
Этот солнечный чертог
Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронесся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грезы слыша звон,
Сомкнемся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоен!
In a country blessed Xanadu
The palace was built Kubla Khan,
Where Alf runs, the sacred stream,
Through a haze of giant caves, foam,
It flows into the sleepy ocean.
Ten miles fence walls and towers
Oasis surrounded by fertile,
Gardens and streams it is decorated.
It incense flowers rippled through a dream,
And the ancient forest, luxury and sad,
There shines airy glades.
But between the cedars, complete silence,
Cleft flows down the slope.
Oh, never under a pale moon
So pyshen was not the comfort of the forest,
Where the demon woman sobbed.
Fascinating place! From it,
The boiling point of continuous agitation,
The Earth, as it can not of its
Keep the relentless torment,
Or drop down wrecks like links
Heavy chain, between these rocks,
Where is the stone with the stone danced wildly,
Born during a sudden,
The flow of the holy water quickly raced
And for five miles, curving bends,
The stream ran, piercing the fog forest,
And suddenly, as if a force tormented,
Through the haze of caves, where the darkness of the water sounds
He fell into a lifeless ocean.
And out of the caves, where people did not measure
No ghost volume or depth,
Born cries of heeding them, Kubla believed
What fathers proclaim war.
And the shadow of her palaces delight
Floating on surface of the humid areas,
And slim rumble rose from the Pena,
And strangely it was the size of a fusion
The Chant of moisture and caves.
What a strange vision —
The palace of love and delight
Between the eternal ice and wet areas.
Slender-sounding tunes
Once I heard in a dream,
Abyssinian gentle maidens,
Sang in a clear silence
Under consonance carotid psaltery,
Mnogopevnyh, mnogozvonnyh,
Rained calling string to string.
Oh, when I had remembered the eyes
Virgin, sung to me in a dream
About Mount St. Kits,
My spirit would burst in flames,
All may have been used to me.
The sonorous Sizes
To conclude then I could
These icy caves,
This solar chamber
They all have clearly saw
Over swell full of bells, given,
And the cry swept used as the storm:
Here, most here, look,
Oh, how his eyes are burning!
Previous singer and a bow sight,
And this dream ringing,
Somknite close dance,
Then he voskormlen honey
And paradise is filled with milk!
Скачать
- Txt
- Mp3
Источник
Запрос «Кольридж» перенаправляет сюда; см. также другие значения.
Сэ́мюэл Тэ́йлор Ко́льридж (англ. Samuel Taylor Coleridge; 21 октября 1772, Оттери-Сент-Мэри, Девон — 25 июля 1834, Хайгейт) — английский поэт-романтик, критик и философ, выдающийся представитель «озёрной школы». Отец поэтессы Сары Кольридж (1802—1852) и литератора Хартли Кольриджа (1796—1849).
Биография[править | править код]
Сэмюэл Кольридж был младшим из десяти детей своего отца, служившего пастором в Девоне. В 9 лет был отправлен в лондонскую школу Christ’s Hospital, где провёл детство и где его единственным товарищем был знаменитый впоследствии Чарльз Лэмб. В 1791 году поступил в Кэмбридж, занимался классической литературой, но был исключён из университета за сочувствие республиканским идеям[4]. Он увлёкся идеями французской революции и начал вести страстную пропаганду в её защиту. Вместе с поэтом Робертом Саути, также выгнанным из школы «за вольнодумство», читал в Бристоле лекции на политические и исторические темы, издавал брошюры и газету «Хранитель» (The Watchman; вышло 8 номеров). Вдохновлённый революционными идеями, написал стихотворение «Взятие Бастилии» (1789).
Разочаровавшись во Французской революции, он неожиданно для самого себя завербовался в солдаты и только через несколько месяцев освободился от службы. При помощи друзей Кольридж вернулся в университет, где пробыл до 1794 года. В этот год он пишет совместно с Р. Саути трагедию «Падение Робеспьера» (1794), в которой осуждается революционный террор.
Разочаровавшись в «старой Европе», вдвоём они решили ехать в «свободную Америку», чтобы организовать там коммуну, которую Кольридж намеревался назвать Пантисократией. Поездка не состоялась из-за отсутствия средств. Вслед за этим для Кольриджа наступил период окончательного разочарования во всех революционных и просветительных идеалах.
В 1795 году Кольридж и Саути поселились в Бристоле и женились на двух сестрах Фрикер. Кольриджу пришлось думать о заработке; публичные лекции, которые он читал с этой целью, были полны нападок на могущественного в то время премьер-министра У. Питта и были изданы под заглавием Conciones ad populum. Материального успеха они не имели, точно также как предпринятое Кольриджем издание еженедельной газеты Watchman, имевшей в самом начале много подписчиков, благодаря красноречию Кольриджа, объездившего несколько графств для пропаганды газеты. К числу многих неудавшихся попыток устроиться принадлежит также издание первого стихотворного сборника Кольриджа, озаглавленного Juvenile poems (1796).
Кольридж становится романтиком, уйдя с головой в первобытные времена и средневековье. Письма Кольриджа за это время свидетельствуют о тяжких домашних обстоятельствах поэта, бедности и первых зачатках болезни, породивших у него страсть к опиуму. В 1797 году семья Кольриджа переехала в деревню Альфоксден, и он жил там по соседству с У. Вордсвортом и в постоянном общении с ним, вместе они совершали бесконечные прогулки и экскурсии. К этому лучшему времени поэтического творчества Кольриджа относятся стихотворение «Genevieve», «Хан Хубилай», «Dark Ladie» и лучшие из его больших поэм «Старый мореход» и «Кристабель». В 1798 году он нашёл издателя для первого издания «Лирических баллад» («Lyrical Ballads», совместно с Вордсвортом), этот сборник явился манифестом английского романтизма. Период творческого подъёма продолжался не более двух лет, в течение которых поэтом были созданы лучшие его произведения.
На средства меценатов Кольридж и Вордсворт с сестрой посетили Германию, где слушали лекции в Гёттингенском университете, изучали немецкую литературу и философию. Это путешествие оказало громадное влияние на развитие его философского миросозерцания.
«Озёрная школа»[править | править код]
В следующем году оба поэта объездили английские озера и Кольридж вынес оттуда глубокие впечатления красоты своей родины. В том же году Кольридж стал работать в «Morning Post»; его политические статьи отличались больше всего нападками на Питта; вскоре, однако, он изменил политике и поселился с семьей на озёрах, недалеко от Вордсворта и Саути; соседство трёх сродных по духу поэтов привело к придуманной «Edinburgh Review» кличке «озёрной школы». Тем временем здоровье Кольриджа пошатнулось, он ездил на остров Мальту, но вернулся домой ещё более нездоровым, и развившаяся наклонность к опиуму ослабляла его умственную деятельность. Поэтическое творчество его шло на спад, и главным интересом периода между 1801—1816 годов является издание «The friend» еженедельных очерков политического и философского содержания.
Борьба с опиумом лишала его сил работать, к тому же он жил отдельно от семьи, у чужих. В нём совершился за эти годы религиозный переворот, он стал верующим человеком, христианином и стал много писать по религиозным и философским вопросам. Все его прозаические произведения написаны в это время; главные из них «Two-Lay Sermons» «Biographia Literaria», «Aids to Reflection», «Church and State», «Literary Remains» и религиозные размышления, озаглавленные «Confessions of an Inquiring Spirit». Кольридж распространял свои идеи и в беседах; его домик в Хайгейте был сборным пунктом лучших умов того времени, приезжавших слушать престарелого философа-поэта. Некоторый отголосок этих бесед сохранился в составленной его племянником и зятем книге «Table Talk».
Кольридж умер в 1834 году в Хайгейте (Лондон), где жил так долго.
Творчество[править | править код]
Памятник Старому моряку — в честь Кольриджа
При жизни Кольриджа его значение как философа и учителя затмевали все остальные свойства его таланта, но потомство видит в нём главным образом поэта, автора «Старого морехода», «Кристабель» и других поэм, в которых странным образом перепутывается действительность с вымыслом. Кольридж представитель одной стороны английского романтизма — его стремления к чудесному. «Лирические баллады» задуманы были Кольриджем вместе с Вордсвортом во время их юношеских скитаний по горам; они мечтали вдвоём о возрождении английской поэзии, погибающей в переживании псевдоклассических традиций XVIII века.
Вордсворт избрал для себя область простой, повседневной жизни, задавшись целью внести поэзию в описание самых обыкновенных событий деревенского и городского быта, Кольридж же, наоборот, выбрал область событий и характеров фантастического или, по меньшей мере, романтического жанра, сообщая им человеческий интерес и то подобие действительности, которое побеждает инстинктивное неверие и увлекает читателей.
Этот постепенный переход от действительности к чистой фантазии — основной приём Кольриджа, магически действующий в «Старом мореходе», где инциденты обыкновенного морского путешествия постепенно переходят в область чудесного, где естественное и сверхъестественное сливаются в неразрывное целое; английская критика справедливо утверждает, что со времени Шекспира не было столь «реальной фантастичности» в английской поэзии.
Все баллады Кольриджа имеют тот же характер фантастичности, коренящейся в национальных преданиях, и вся его поэзия проникнута характерным меланхолическим настроением и вдумчивым отношением к природе. В своих критических статьях и лекциях Кольридж обнаружил редкие качества критика-философа. Лучшие из его критических этюдов — это главы о Вордсворте в его «Biographia Literaria» и заметки о Шекспире в «Literary Remains».
С Вордсвортом он во многом расходился, был противником его теории о тождественности языка поэзии и прозы, но глубоко понимал его поэзию, и в своей статье высказал очень интересные и оригинальные мысли об истинном значении поэзии и происхождении размеренной, поэтической речи. В статье о Шекспире Кольридж внёс новый метод изучения Шекспира, противоположный доктринальной критике доктора Джонсона, пытающийся подступить с психологическими объяснениями к творчеству Шекспира. Он первый разрушил распространённое в XVIII в. мнение об экстравагантности и разнузданности великого драматурга, и его разбор Гамлета лег в основание Шлегелевских комментариев.
В философии Кольриджа был проповедником трансцендентализма, явившегося как реакция против материализма XVIII в. Он всегда стремился к познанию основных принципов, к «исканию абсолютного». Его философские взгляды изложены главным образом в «Aids to Reflection», «The friend», «The Biographia Literaria» и составляли содержание его бесед в Хайгейте, воспроизведённых отчасти в «Table Talk»[5]. Во всех этих книгах Кольридж старается установить связь германской метафизики, к которой он сам примыкал, с классическим, априорным пониманием мира у Платона. Критика Кольриджа, его стремление проследить в конкретных, ограниченных, видимых произведениях искусства смутную, невидимую и сравнительно бесконечную душу художника, составляют проповедь проникновения в явления, «покрытые завесой».
Переводы[править | править код]
Из произведений Кольриджа целиком переведён на русский язык «Старый матрос», Ф. Б. Миллером («Библиотека для чтения», 1851, т. 108; перепечатано во 2-й части «Стихотворений» Миллера и в «Английских поэтах» Н. В. Гербеля), Н. Л. Пушкаревым «Свет и Тени» (1878), А. А. Коринфским (СПб., 1893; премия журнала «Наше Время»), Н. С. Гумилёвым. Отрывок из «Кристабель» перевёл И. И. Козлов («Сын Отечества», 1823, № 18 и в «Стихотворениях», перепечатано в «Английских поэтах» Гербеля), целиком — Георгий Иванов. «Кубла Хан» переведено К. Д. Бальмонтом. Стихи Кольриджа «К осенней луне», «К речке Оттер», «Костюшко», «К Азре» и «К природе» переведены Дмитрием Щедровицким. В 2011 году вышла книга У. Вордсворт и С. Т. Кольридж, «Лирические баллады и другие стихотворения»: М., Издательский центр РГГУ. В ней содержатся четыре новых перевода из Кольриджа, сделанных Игорем Меламедом.
Память[править | править код]
В честь Кольриджа назван кратер на Меркурии.
Примечания[править | править код]
Литература[править | править код]
- Кольридж С. Т. Поэма о старом моряке. Всемирная литература 1919 г.
- Кольридж С. Т. Стихи. Серия: Литературные памятники. М. Наука. 1974 г.
- Кольридж С. Т. Избранное. Сост. и коммент. А. Н. Горбунова; Послесл. А. Н. Горбунова и Н. А. Соловьевой. На англ. яз. М. Прогресс 1981 г.
- Кольридж С. Т. Избранные труды. Серия: История эстетики в памятниках и документах М. Искусство 1987 г.
- Кольридж С. Т. Стихотворения: Сборник. На англ. языке с параллельным русским текстом М. Радуга 2004 г.
- У. Вордсворт и С. Т. Кольридж, Лирические баллады и другие стихотворения. Перевод Игоря Меламеда. Издательский центр РГГУ, М., 2011.
- Поэты «Озерной школы«. Уильям Вордсворт, Сэмюэл Тэйлор Кольридж, Роберт Саути. Серия : Библиотека зарубежного поэта. СПБ, Наука, 2008
- «Английский сонет XVI—XIX веков», сборник — М.: Радуга, 1990
- «Life of Coleridge», Hall Caine, в изд. «Great Writers», с обширной библиографией
- Poter, W., «Appreciations»
- Shairp, J. С., «Studies in poetry and philosophy»
- Бабух С. Кольридж // Литературная энциклопедия : в 11 т. : т. 5 / Отв. ред. Луначарский А. В. ; Отв. секретарь Бескин О. М. — [Б. м. : Изд-во Ком. Акад., 1931. — Стб. 390—394. — 784 стб. : ил.
Ссылки[править | править код]
- Кольридж, Сэмюэл Тейлор в библиотеке Максима Мошкова
- Сэмюель Тэйлор Кольридж. Сказание о Старом Мореходе. Перевод В.Левика
- Семюель Кольридж Баллада о Старом Моряке. Перевод Игоря Меламеда.
- Поэзия Семюэла Тейлора Кольриджа в переводах Дмитрия Щедровицкого
- Халтрин-Халтурина Е. В. «Кубла Хан» С. Т. Колриджа и его бальмонтовский перевод // Международная научная Интернет-конференция «Интердисциплинарный подход к изучению литературно-публицистического творчества» (октябрь 2007 года). (на русском)
- Е. В. Халтрин-Халтурина. Диптих Кольриджа «Кристабель» и милтоновские традиции // Известия РАН. Серия Литературы и языка. Том 67, № 6 (2008). С. 24-37. (на русском, в оформлении автора и с её согласия).
Источник
