Скачать анна джейн кошмарных снов любимая

Моим новым друзьям, которых я узнала благодаря написанию этой истории.

– Твой страх самый сладкий.

– Твое безумие самое притягательное.

Пролог

– Гадкая любовь, гадкая, гадкая, гадкая, – шептал он, водя пальцем по ее щеке. Его голос был глумливым и то исходил приторной нежностью, то источал злую усмешку. В узком заостренном лице, обрамленном угольными волосами с проседью, осталось мало человеческого. Тонкие и правильные некогда черты исказились, в лиловых глазах искрило безумие.

И все вокруг казалось безумным сном.

И отдающие эхом своды стен.

И вьющиеся тени вокруг.

И звуки музыкальной шкатулки.

И тонкий аромат полыни, аниса и пряностей, словно кто-то только что разлил абсент. Однако разлито было сумасшествие. Оно же впиталось в пол, поднялось к потолку, въелось в стены. Миллиардами молекул разлетелось в воздухе. Попадало в кровь. Оседало в душе алым румянцем.

«Пам-пам… Пам-пам-пам… Пам… Пам-пам-пам-пам…»

Музыка каплями падала в вязкую тишину.

Крепко связанная девушка, сидевшая перед молодым мужчиной на стуле, смотрела в его жуткое лицо со смесью страха и отвращения. Губы ее были разбиты, под спутанными длинными волосами запеклась темная кровь. Пульс частил. На висках крохотными каплями выступал пот.

Ей было страшно. Очень страшно. Так страшно, что душа трепетала в солнечном сплетении, мышцы заледенели (ударь – рассыплются), а глаза заволокло холодными слезами.

Только она их не чувствовала. Она вообще больше ничего не чувствовала, кроме его пальцев и дыхания на своей коже. И всепоглощающего страха.

Ей казалось, она привыкла к страху. Но это было ошибочным умозаключением. К страху смерти привыкнуть нельзя.

«Господи, почему?..»

– Ты пла-а-ачешь, – сказал мужчина нежно и стер слезы с бледной щеки, а после с задумчивым видом слизал их с пальца. Склонил голову к плечу, устремив глаза в высокий потолок, – ни дать ни взять гурман, распробовавший вкусное блюдо. Сладко, – сообщил он и принялся собирать слезы губами – с лица, шеи, ключиц, не прикрываемых больше футболкой – так сильно она порвалась.

От каждого этого мучительно долгого прикосновения девушку передергивало. Казалось, там, где побывали его губы, ее кожа начинала зудеть. А мужчина как будто бы и не замечал этого.

Ему нравилась делать с ней это.

Ему нравился ее страх.

Дыхание его стало прерывистым, тяжелым, и пару раз он прикусил ее кожу – так, что слезы смешались с кровью.

Ее кровь пьянила его. Ее запах сводил с ума – хотя, казалось, куда еще больше?

– Ты слишком сладкая, Кэнди. Чересчур.

Он положил указательный палец на ее нижнюю губу, оттягивая вниз и обнажая ровные белые зубы. И облизнулся довольно.

– Воссоединение… Я так скучал, – его голос был глумливым. – А ты скучала, Кэнди?

– Пожалуйста… – прошептала девушка едва слышно. – Пожалуйста…

– О чем ты просишь? – приложил он ладонь к уху, делая вид, что не слышит.

– Отпусти, пожалуйста… Пожалуйста, – ей было так страшно, что каждый звук давался с трудом.

Лиловые глаза сверкнули.

Ее похититель откинулся на спинку стула, сложив руки на коленях.

– Не могу, – честно признался он и потер подбородок. – Или… Да-да-да.

Тонкие губы растянулись в глумливой улыбке, на щеках появились ямочки – такие бывают лишь у веселых людей, которым часто приходится смеяться. Но кому нужны чертовы каньоны на щеках, если в глазах – ненормальность?

– Поцелуй меня. До головокружения. Сама. Тогда отпущу. Как тебе идея? Нравится? – он ласково коснулся ее оцарапанного колена и с сожалением убрал руку.

Девушка часто закивала, согласная на все, лишь бы выбраться отсюда живой. В ответ ей досталась улыбка, в которой обаяние крепко смешалось с омерзением. Как виски с колой.

– Сладко целуй, Кэнди.

Шкатулка замолчала, и мужчина, дернувшись, схватил ее и вновь повернул несколько раз ключ. Приложил к уху, чтобы музыкальная капель зазвучала вновь.

«Пам-пам… Пам-пам-пам… Пам… Пам-пам-пам-пам…»

Жуткая колыбельная пробирала до костей.

– Правда отпустишь? – немигающим взглядом уставилась в страшное лицо девушка. Темные спутанные волосы закрывали ей пол-лица. Из-за запекшейся в уголках губ крови казалось, что они опущены вниз. Ссадина на щеке была похожа на длинный шрам.

Она и сама сейчас выглядит сумасшедшей.

– Я тебе лгал? – пожал плечами мужчина, сунув руку в карман балахона.

В полутьме, поймав один из бликов, блеснуло острое лезвие ножа. Девушка инстинктивно сжалась, поняв, что это – конец. Она зажмурилась, но…

Но нож не коснулся ее плоти – разрезал лишь веревки, освобождая тяжелые затекшие руки и ноги. А после со звоном полетел на пол.

Ее натянутые нервы также звонко резонировали в ответ.

– До головокружения, – напомнил учительским строгим голосом мужчина и вновь сел на стул напротив, устало откинул назад длинные черные волосы, а после молча коснулся темных узких губ пальцем, незамысловато давая понять, чтобы она начинала.

Он ждал. Предвкушал. Наслаждался моментом. И глаза его заволокло от желания.

Девушка медлила. Ее все так же трясло от страха, и затекшие руки не слушались, однако она верила, что это может стать ее шансом. Шансом на спасение. И она должна преодолеть и слабость, и страх, и отвращение и сделать то, что он просит.

Должна?..

Должна.

Должна!

Неловко подавшись вперед, девушка, зажмурившись, коснулась его страшных губ с ощущением, что целует огромного разговаривающего паука или змею с человеческими глазами. Ей казалось, что за стиснутыми зубами кроются кишащие отвратительные личинки. И они только и ждут, чтобы из его рта попасть в ее и найти дорогу в пищевод.

Ее затошнило от собственных мыслей и страха. Ужас плотной навязчивой пеленой окутал тело, и сердце готово было взорваться от столь частых ударов, но… Ничего страшного не произошло.

Ни боли, ни омерзения.

Горячие мужские губы. Она ощутила на них легкий металлический привкус, который почти не чувствовался. Его перебивала полынь – как будто он недавно пил абсент.

Горько…

И притягательно – только в этом признаться не было сил. Он сводил ее с ума, похитил (или сделал так, чтобы она сама пришла к нему?) и скоро лишит жизни. Есть ли в этой болезненной притягательности смысл?

Ни нежности, ни симпатии, откуда взяться наслаждению?..

Она сходит с ума.

Девушка отстранилась. Глаза ее блестели, темные пряди прилипли к влажным щекам и шее, ноздри трепетали.

Мужчина едва заметно покачал головой. Не удовлетворен.

Он просил целовать до головокружения?.. Как?.. Ведь сам он не отвечал, оставаясь неподвижным. Демонстративно глядя в сторону. Наслаждаясь ее бесполезными попытками. Ее слезами. Ее унижением.

И она знала это.

Страх приливал в голову вместе с кровью, затмевая разум.

Нужно выжить. Любой ценой. Отомстить. Рассказать правду.

С этими мыслями девушка коснулась кончиками ноющих пальцев его щеки, как будто раздумывая, что делать. После встала на негнущихся ногах, затекших и не слушающихся, и, едва не упав, села к нему на колени, ненавидя и мечтая, чтобы он упал замертво… прямо сейчас… прямо здесь… оставив ее в покое…

Он выглядел как псих. И действовал как ублюдок. На если отбросить все это, казалось по ощущениям, что он – обычный мужчина.

Но как все это можно отбросить?!

Вьющиеся в углах тени беззвучно захохотали в ответ на ее бессвязные мысли. Шкатулка замолчала. Воцарилась призрачная тишина.

Девушка медлила несколько секунд, собираясь с силами, а после впилась в его губы почти безумным поцелуем, сама не зная зачем укусив до крови.

Это спустило крючок. Курок освободился, и чувства выстрелили, полетели сквозь тело, разрушая разум.

Перед ее глазами мелькнула вспышка, и, если бы не его руки, она бы упала.

Шкатулка зазвучала вновь сама собой.

* * *

…серо-голубые глаза смотрят на нее с нежностью и любовью.

Его губы несмело касаются ее губ.

Их пальцы переплетены.

«Я люблю тебя», – легкий шепот щекочет ей ухо.

«Я люблю тебя», – так приятно соглашаться со взаимностью и падать в объятия друг друга.

Они лежат на его куртке прямо на земле, и всюду травы. Высокие травы скрывают их. Травы знают их тайну. Травы – всему свидетели.

Он повторяет ее имя. Целует ладонь.

Внутри ласковая акварельная осень, без ветров и с тоннами золотистого солнечного света. И снаружи – она же.

Прохладно. Небо низкое, синее, полное сил.

Пахнет яблоками, полынью и упоительно-горькими травами.

И перекати-поле прыгает радостно, и внутри все тоже радостно и светло.

Ему не приходилось до нее ни с кем целоваться, и он неопытен, но ей это нравится. Он ничего не умеет толком и, кажется, стесняется, но его тянет к ней так же сильно, как и ее к нему.

Она держит его лицо в ладонях, и смеется звонко, и…

И до заката я буду ждать.
Чудовищ там, где есть Вера, — нет
Я буду вечно тебя искать:
Найдя, пойду за тобой — след в след…

Во время моего «творческого кризиса» я все же читала книги, которые вызывали столько эмоций, что не писать про них было просто невозможно. Но сейчас, когда я все-таки созрела до отзыва, я попыталась разобраться в своей же писанине и потерпела поражение. Это обрывки в стиле книги — куча вопросов без ответа. Ворох непонятных персонажей. Тонна непонятных и невероятных фактов. Как собрать все это в одну кучу — ума не приложу))).

Книгу я начала читать потому, что люблю книги Анны Джейн. Ну как люблю, люблю «Мой идеальный смерч» и те две части «Музыкального приворота», которые я на данный момент дочитала XD Так вот, эта книга не имеет ничего общего с перечисленными. Ну кроме автора, разумеется. Аня попробовала себя в новом жанре, и я не скажу, что ей ничего путного так и не удалось. Но закрутила она все — будь здоров! Без сто грамм не разберешься, а с ними и подавно.

Итак, у нас есть главная героиня, Джессика (Джесс) Меллоун. У нее крутая работа, крутой парень и вообще все круто. Только вот сердце-то у девушки разбито и там на веки вечные засела первая любовь. Утраченная и потерянная. Короче, все не так хорошо, как кажется на первый взгляд.

Любовь — самое большое безумие.

Джесс. Джесс… Не знаю, что сказать о Джесс. Она не то чтобы мне не нравиться… Тут снова работает мое правило одного любимого персонажа. И уж раз это не Джесс, то увы, ничего не могу с этим поделать. Она девушка довольно смелая, хотя от Пугала и Снеговика бегает шустро, да еще и с воплями. Но в этом я ее винить на могу, я бы, наверное, сразу Богу душу отдала))). Брента-то она ищет решительно. И смело. И упорно. Врывается в дома теней, шагает во тьму и неизвестность. Борется с темными видениями и подступающим сумасшествием. Думаю ли я что она сумасшедшая? Пожалуй нет. Я верю в сверхъестественную составляющую этой книги. Пусть половина действий происходит во сне, я верю в то, что сны и реальность — суть одно и то же. Возможно, в последствии я получу щелчок по носу, в виде Джесс в смирительной рубашке и в комнате с мягкими стенами. Но пока я верю. Даже в призрачный хэппи-энд и то верю. Вот представьте, просыпается Джесс на груди у Брента-подростка, посреди залитого солнцем цветочного поля и говорит: «Любимый, ты не поверишь, какой сон мне приснился!», а Брент обнимет ее и она перестанет бояться. Да-да, романов женских я прочитала предостаточно и конфет тоже перекушала)))) Или она найдет его живого и сможет его вернуть. В том смысле, что запихнет его тень туда, откуда она вылезла. И если Брента Джесс любит до безумия, то на остальных ей плевать. И на парня, которого она терпит из привычки и бросает, пока тот лежит в коме. и на родителей, которые с ума сходят переживая за нее. И на подруг, которые вдруг оказываются сучками и все мутят с ее парнем XD

Я люблю тебя, ангел проклятого воздуха,
всею той тьмой, что бушует во мне.
Ты скажешь ответ?
…он мне не нужен.

Брент. Я влюбилась в Брента вместе с Джесс. В Брента-подростка — нежного, несмелого, искреннего. От этих ее воспоминаний о нем, прямо в трепет бросает. В Брента-идеального-мужчину из ее снов, страстного, заботливого, возмужавшего. И… в Темное Пугало (да-да, знаю, это — мега-странно!). Но уж эти его лиловые глаза, резкие черты лица и черные волосы. Это его стремление спасти и защитить Джесс, смешанное с желанием причинить боль и подчинить девушку себе, сломать, растоптать. Прям мурашки. И моя чуйка верещит без остановки что он и Брент, один и тот же человек. Или не человек? Не важно. Скорее бы почитать, что там дальше приключиться и узнать, правдивы ли мое подозрения.

Нравиться… Снеговик. Знаю, что он принадлежит Джеймсу, который мне глубоко неприятен, но Снеговик мне импонирует больше, чем пугало.

Туман Осени. Загодочный и привлекательный персонаж. Он кажется намного мягче и добрее своего друга — Темного Пугала. И если Диспатер — место для плохих теней, то мне кажется, что Туману Осени там не место.

А теперь, та куча вопросов, которыми я задалась, но ответ так и не нашла в этой книге. Эрик и Брент оба были с Алисой. Почему? Пари? Милый парень из оркестра не похож на того, кто будет заключать пари на девушку. Всегда ли Они были такими или их тени пробудились в ночь смерти Алисы? Что пробуждает тень? Убийство? Кто убил Алису? (Джесс? Джеймс? Брент? Или Пещерный Демон? Кто он?) Если Брент ненавидел Джесс, если он ее не любил, почему в ее снах все наоборот? Почему во снах он просит ее спасти его? Или она видит то, что хочет видеть? Почему в воспоминаниях она видит Брента чудовищем? Была ли Алиса первой жертвой секулярных игр? (Что, черт побери, это за игры вообще?!) Был ли Брент жертвой тоже? Почему Брент попал в Диспатер из-за кого-то, но по вине Джесс? Значит ли это, что он попал туда за нее? Кто эта загадочная тетя Джесс, всплывшая в одном из воспоминаний и сдержавшая ее тень? Жив ли Джеймс или он тоже тень — видимая только Джесс? Лики — противоположности теней? светлые стороны души?

Как видите — вопросов достаточно для того, чтобы прокрутить мозги через мясорубку. Помниться после прочтения я пару дней в прострации проходила, был после книжный отходняк. Продолжение читать буду, чтобы найти ответы на свои вопросы и чтобы найти Брента. Не верю, что он умер или исчез безвозвратно.

И до рассвета я буду ждать,
Ловить губами твой алый снег,
И таять вместе с ним и кричать:
Я человек, я — человек…