Сон и явь в жизни обломова

«Сон Обломова». (Анализ эпизода из романа И.А.Гончарова «Обломов».)

План.

I. Место эпизода «Сон Обломова» в произведении.

II. Сон Обломова как шаг к уяснению обломовщины.

1. Идиллический пейзаж Обломовки.

2. Гармоничность и размеренность жизни «благословенного богом уголка»:

3. Время и пространство Обломовки:

а) ограниченность пространства;

б) неизменность жизни обломовцев.

4. Обычаи и обряды обломовцев:

а) мифическое сознание людей;

б) особое отношение к приметам.

5. Мифический характер сна.

III. Сон Обломова – ключ к пониманию характера героя.

В романе И. А. Гончарова «Обломов» ключевое место занимает эпизод «Сон Обломова». Он помогает более полно и глубоко

раскрыть образ главного героя. Рассмотреть его мечты представления о жизни на подсознательном уровне, то есть с помощью

сна.

Сон Обломова переносит нас в Обломовку. Там человеку уютно жить, у него не возникает ощущения неустроенности быта,

незащищённости перед огромным миром. Природа и человек слиты, едины, и, кажется, небо, которое способно защитить

обломовцев от всех внешних проявлений, “там ближе к земле”, и это небо распростёрлось над землёй, как домашняя кровля.

Нет там ни моря, которое будоражит человеческое сознание, ни гор и пропастей, которые похожи на зубы когти дикого зверя,

а вся территория вокруг представляет собой «ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей». Такая атмосфера мира

Обломовки передаёт полное согласие, гармонию в этом мире, а «сердце так и просится спрятаться в этот забытый всеми

уголок и жить никому неведомым счастьем».

«Ни страшных бурь, ни разрушений не слыхать в том краю». В газетах не прочесть чего-нибудь страшного об этом

«благословенном богом уголке». Не было там никаких «странных небесных знамений»; не водится там ядовитых гадов; «саранча

не залетает туда; нет ни львов, ни тигров, ни даже волков и медведей, потому что нет лесов. Все в Обломовке спокойно,

ничто не отвлекает и не угнетает. Нет в ней ничего необычного, даже «поэт или мечтатель не остались бы довольны общим

видом этой скромной и незатейливой местности». В Обломовке царит полная идиллия.

Идиллический пейзаж неотделим от конкретного пространственного уголка, где жили отцы и деды, будут жить дети и внуки.

Пространство Обломовки ограничено, оно не связано с другим миром. Конечно, обломовцы знали о том, что в восьмидесяти

верстах от них находится губернский город, но редко ездили туда, знали и о Саратове, и о Москве, Питере, “что за Питером

живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для древних, тёмный мир, неизвестные страны, населённые

чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак — и, наконец, всё оканчивалось той рыбой, которая

держит на себе землю”.

Никто из жителей Обломовки не стремится выйти из этого мира, ибо там — чужое, враждебное, их вполне устраивает

счастливое “житьё-бытьё”, и их мир — самостоятельный, целостный и завершённый.

Жизнь в Обломовке протекает как будто по ранее запланированной схеме, спокойно и размерено. Ничто не тревожит ее

жителей. Даже «правильно и невозмутимо совершается там годовой круг».

Строго ограниченное пространство живёт по своим вековечным традициям, ритуалам. Любовь, рождение, брак, труд, смерть —

вся жизнь Обломовки сводится к этому кругу и так же неизменна, как смена времён года.

Любовь в Обломовке носит совсем иной характер, чем в реальном мире, она не может стать каким-то переворотом в душевной

жизни человека, она не противостоит другим сторонам жизни. Любовь-страсть противопоказана миру обломовцев, они “плохо

верили… душевным тревогам, не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то; боялись, как огня,

увлечения страстей”. Ровное, спокойное переживание любви естественно для обломовцев.

Существенное место в жизни обломовцев занимают обряды и ритуалы. “И вот воображению спящего Ильи Ильича начали…

открываться сначала три главные акта жизни, разыгравшиеся как в его семействе, так и у родственников и знакомых: родины,

свадьба, похороны. Потом потянулась пёстрая процессия весёлых и печальных подразделений её: крестин, именин, семейных

праздников, заговенья, разговенья, шумных обедов, родственных съездов, приветствий, поздравлений, официальных слёз и

улыбок”.

Кажется, что вся жизнь обломовцев состоит только из одних обрядов и ритуальных праздников. Всё это свидетельствует об

особом сознании людей — мифическом сознании. То, что для обыкновенного человека считается вполне естественным, здесь

возведено в ранг мистического бытия — обломовцы смотрят на мир как на таинство, святость. Отсюда особое отношение к

времени суток: вечернее время особо опасное, послеобеденное время сна обладает могущественной силой, которая управляет

жизнью людей. Есть здесь и таинственные места — овраг, например. Отпуская Илюшу гулять с няней, мать строго наказывала

“не пускать его в овраг, как самое страшное место в околотке, пользовавшееся дурною репутацией”.

Особое отношение у обломовцев к приметам: в них мир подаёт человеку знаки, предупреждает его, диктует свою волю. Если в

зимний вечер погаснет свеча, то в ответ “все встрепенутся: “Нечаянный гость!” — скажет непременно кто-нибудь”, и дальше

начнётся самое заинтересованное обсуждение этого вопроса, кто бы это мог быть, но в том, что гость будет, в этом никто

не сомневается. Мир обломовцев абсолютно свободен от каких-либо причинно-следственных связей, которые очевидны для

аналитического ума. Вопрос “почему?” — это не обломовский вопрос. “Расскажут ли им, что копна сена разгуливала по полю,

— они не задумаются и поверят; пропустит ли кто-нибудь слух, что вот это не баран, а что-то другое, или что такая-то

Марфа или Степанида — ведьма, они будут бояться и барана, и Марфы: им и в голову не придёт спросить, отчего баран стал

не бараном, а Марфа сделалась ведьмой, да ещё накинутся на того, кто бы вздумал усомниться в этом”.

Мистическое восприятие мира уводит обломовцев от истинного его познания, следовательно, и от борьбы с ним, тем самым

обеспечивает миру какую-то надёжность, неизменность.

4. Мифический характер сна.

Масштаб сна позволяет разглядеть в нём черты античного мира. Античные реминисценции постоянно присутствуют в тексте

сна. Уже в самом его начале читаем: “Небо там, кажется… ближе жмётся к земле, но не с тем, чтобы метать сильнее

стрелы, а разве только, чтоб обнять её покрепче, с любовью… чтоб уберечь, кажется, избранный уголок от всяческих

невзгод”. Это описание точно рифмуется с мифом о браке Земли с Небом — Геи с Ураном. Отсюда возникает образ мира,

который весь заключён в любовные объятия; он несёт в себе утопию “золотого века”.

Вернёмся к начальным фрагментам сна. Почему стихия, “дикость и грандиозность” моря вызывает у автора неприятие? Всё это

не соответствует умиротворённости жизни обломовцев, романтический пейзаж не в их духе, он тревожит сердце, он может быть

опасен. Эта стихия не из “золотого века”, где всё говорит об идиллическом восприятии мира.

Детство Ильи Ильича Обломова. Какие внутренние силы Обломова увяли, какие развились его воспитанием, образованием?

Любознательность, активное участие в любых проявлениях жизни, сознательное отношение к жизни, трудолюбие — всё это

утрачено под влиянием чрезмерной опеки матери, няни, слуги.

В то же время развились черты мечтательности, воображения, поэтического восприятия жизни, широта души, добродушие,

мягкость, утончённость. Все эти черты — результат воздействия сказок, таинственного восприятия жизни, её мифологизация.

Сон Обломова выдержан в духе идиллии. Он не пророчествует, не предупреждает, он своеобразный ключ к пониманию характера

героя. “Сон Обломова — этот великолепнейший эпизод, который останется в нашей словесности на вечные времена, — был

первым, могущественным шагом к уяснению Обломова с его обломовщиной”, — писал критик Александр Васильевич Дружинин.

Роман «Обломов» величайшее творение И.А.Гончарова. Главным героем этого произведения является Илья Ильич Обломов. Это помещик тридцати двух-тридцати трех лет. Он ленив, не приучен к работе и любит поспать. Лучше его узнать нам помогает девятая глава под название «Сон Обломова», которая условно делится на три части.

В первой части сна мы переносимся в деревню Обломовку. Это чудесный и дивный край! Нет здесь ни моря, ни высоких гор, ни скал, ни пропастей, ни дремучих лесов. Жизнь здесь ленива и нетороплива, довольно безмятежна. Пейзажные зарисовки помогают нам узнать, в каких условиях рос главный герой, как формировался его характер, где прошли его юные годы. Илье Ильичу снится его беззаботное детство.

Обновлено: 2019-01-13

Опубликовал(а): Serjo

«Сон Обломова». (Анализ эпизода из романа И.А.Гончарова «Обломов».)

Роман Гончарова «Обломов» является заметной в русской и мировой литературе вехой на пути решения человечеством проблем

общественно-нравственного содержания. Уже на первой странице романа автор посчитал необходимым обратить внимание

читателя на главную черту своего героя : «Душа так открыто и ленно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении

головы и рук». Вот с каким обаятельным Обломовым автор предлагает нам разделить переживание и мысли о мире, в рамках

довольно объёмного романа.

Наиболее кульминационным моментом в романе является «Сон Обломова». Этот эпизод романа можно считать отдельным

произведением, так как Гончаров изобразил «Сон» по всем правилам литературно-поэтического искусства. Именно «Сон

Обломова» позволяет читателю узнать всю сущность натуры главного героя – Обломова. В начале «сна» перед нами предстаёт

удивительнейшая картина земного рая. Края забвения и хранилища души. Вспоминая свою Обломовку, Илья Ильич вспоминает её

с трепетной любовью и лаской. Те великолепные пейзажи, те чёткие границы природы, те изумительные закаты, тот

беззаботный крестьянский быт, то гармоничное слияние души с природой, та уютная домашняя ласка – всё это на всю жизнь

засело в сердце Обломова. Именно этот уголок Илья Ильич считает своим раем, именно туда он стремится всю свою жизнь. В

том божественном уголке, где душа и сердце упиваются негой, и беззаботная жизнь бьет ключом.

«Сон Обломова» отражает два жизненных периода Обломова. В первый период жизни главный герой представлен

семилетним мальчиком, который полон жизненных сил и идей. Детский ум Илюши Обломова ещё девствен настолько, что

поглощает любую информацию в неограниченном количестве, но никак не может насытиться. И в этом период как раз и начинает

формироваться та личность, которая в дальнейшем и станет Ильёй Ильичом Обломовым. Сам быт и отдалённость Обломова во

многом и сложили его натуру. Потому что уже с рождения Илюша ощущал себя барином, и чем старше он становился, тем

ощущение это росло. Для маленького Обломова не существовало ничего невозможного, всё выполняли няни и слуги. Итак

семилетний мальчик был всецело зависимым от канонов царивших в обыденной жизни его семьи, поэтому тот чистый, детский ум

был уже пародией на родителей. Но этот факт противоречит самому себе. Ведь когда обломовцы погружались в священный для

них полуденный сон, Илюша начинал жить и жить той жизнью, которой!

он хотел, но ни коем разе не обломовским обыванием. Тогда его детскому любопытству были открыты все границы, и он мог

наслаждаться в полной мере этой свободой. В эти часы сна родителей и других обитателей Обломовки все мечты маленького

Илюши сбывались, все его желания исполнялись в миг; ведь он был свободен, как птица. Даже няня, которая дремала с

сознанием того, что мальчик непременно побежит к оврагу или залезет на галерею, не противилась этому, потому что

обломовский сон давно завладел ею, и она уже не может с ним бороться. Но это были лишь часы свободы для Илюши, всё же

остальная жизнь проходила монотонно, хотя он и не замечал этого. Родители Обломова всячески старались оградить их чадо

от воздействия внешнего мира, прививая в нём с раннего возраста незыблемые законы обломовщины. Но нужно отдать

справедливость и тому, что, находясь под крылом своих родителей, Илюша большей частью воспринимал мир сердцем, а не

умом. Он был изолирован от этого мирского зла, которое цар!

ило везде. Все эти нянины сказки о реках с молочными берегами странах, где нет забот и хлопот обломов закладывал себе в

сердце на всю жизнь. Макет быть, именно таким представляется ему мир за пределами Обломовки, может быть, именно сказкой

представлялась ему жизнь, которая была там, за Обломовкой. Мне кажется, что так и думал маленький Илюша Обломов, ведь

сама жизнь в Обломовке была такой, монотонной сказкой. Благодаря этой некоторой изоляции от мира, внутренний мир Илюши

богател с каждым днём. Его сердце наполнялось общей любовью ко всему, но любовью, требующей взаимности. Значит шанс,

данный Илюше от рождения войти в настоящий мир со всеми его прелестями и гадостями, постепенно гаснул под давлением

жизни Обломовки.

Но вот перед читателями предстаёт четырнадцатилетний Илья Обломов, румяный и холеный мальчик. Этот период жизни

Обломова так же помогает поглубже взглянуть в существо главного героя. Для Ильи начинаются тягостные времена, так как он

должен получить образование. Обучаться он должен был у немца Штольца. Может быть, Обломов и выучился бы у своего учителя

чему-нибудь, если бы Верхлево было бы в пятистах верстах от Обломовки – как говорит автор. Но я считаю, что и в этом

случае Илье Обломову представился ещё один шанс, который дала жизнь Илье от рождения. Конечно же Обломов так и не

научился ничему, так как с одной стороны за него делал все уроки сын Штольца – Андрей, с другой стороны большую часть

времени Илья проводил в Обломовке в кругу семьи. И здесь, в родительском доме, изнеженный ласками и заботой родителей

Обломов уже начинал чахнуть не физически, а становился он духовным калекой в мирском бытие. Но в этом нельзя винить ни

Обломова, ни его родителей, ни родителей его р!

одителей. Это болезнь всего их рода, болезнь которую почти невозможно вылечить, болезнь со странным названием –

обломовщина, искоренять которую нужно было ещё в начале начал. Поэтому детская натура не в силах была разорвать этих

грязных цепей обломовщины. К этим годам жизнь Ильи Ильича была определена. Стоило ему только захотеть чего-нибудь, тут

же возле него оказывались Васька, Митька, Ванька и исполняли все барские прихоти беспрекословно. Но иногда в нём

просыпался какой-то огонёк, когда ему надоедали все ласки и лица, и тогда он вскакивал и с визгом бежал на улицу; где

резвился с деревенскими мальчишками, играя в снежки. Но эта воля была недолгой и снова постель с пятью одеялами, снова

варенье и чай, снова эта обломовская нега, которую он отвергал; но всё-таки покорился ей.

Что же стало дальше с Ильей Ильичом Обломовым? Порядком повзрослев, Илья Ильич устроился на общественную службу

в канцелярию, где пробыл недолго. Этот момент был равносилен тому, что только что вылупившегося птенца, не умеющего ещё

плавать бросили в воду, и как этот птенец не барахтается в ней, ин всё-таки тонет. То же самое произошло и с Обломовым.

Его неопытного, не готового ни к какому роду труда пустили в океан жизни. Может быть, со времени Илья Ильич и научился

бы работать, но было ещё одно «но». В канцелярии не было тех душевных, близких, ласковых отношений, здесь не было этой

семейной обстановки, не было взаимопомощи, поэтому обломов не мог ни какими силами сдержать того нравственного гнёта,

которому был подвержен. Не выдержав нравственного шторма жизни, Обломов замкнулся в себе и попытался насколько возможно

создать вокруг себя обстановку родной Обломовки.

Обломов с головой погрузился в болото русской обломовщины и ничто уже не может вытащить его от туда, так как он

ещё одно идентичное другим звено барской России. И эта утопия была губительна не только для барского сословия, но и для

всей России. Это было огромным тормозом в её развитии, и Русь оставалась тою же тёмной стороной. Но сила Обломова в том,

что он через всю свою жизнь пронёс чистую душу, незапачканную мирской грязью, ведь это тоже нелёгкий труд. Наверное, в

душе каждый человек хоть немного, но Обломов. Ведь каждый почти преклоняется перед прекрасным, ведь у каждого есть

чувства жалости и сострадания. Если на земле не было бы Обломовых, то это была бы пустыня, которая была некогда

благодатным краем, но под руками варваров( а именно так можно назвать человека без души) превращался в эту самую пустыню.

Нехорошо той земле, где нет добрых и неспособных на зло чудаков, вроде Обломова!