Сон в летнюю ночь шекспир на английском
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 29 октября 2019;
проверки требуют 4 правки.
«Сон в ле́тнюю ночь» — комедия Уильяма Шекспира в 5 актах. Считается, что «Сон в летнюю ночь» была написана в промежутке между 1594 и 1596 годами. Не исключено, что Шекспир создал пьесу специально к свадьбе некоего аристократа или к празднованию королевой Елизаветой I дня св. Иоанна Крестителя (в западной традиции, как и Иван Купала в дохристианской восточнославянской, сопровождаемого народными поверьями).
Сюжет[править | править код]
В пьесе «Сон в летнюю ночь» — три пересекающиеся сюжетные линии, связанные между собой грядущей свадьбой герцога Афинского Тесея и царицы амазонок Ипполиты.
Двое молодых людей, Лизандр и Деметрий, добиваются руки одной из красивейших девушек Афин, Гермии. Гермия любит Лизандра, но отец запрещает ей выйти за него замуж, и тогда влюблённые решают бежать ночью из Афин, чтобы обвенчаться там, где их не смогут найти. Подруга Гермии, Елена, из любви к Деметрию выдаёт ему беглецов. Взбешённый Деметрий бросается за ними в погоню, Елена устремляется за ним. В сумерках леса и лабиринте их любовных взаимоотношений с ними происходят чудесные метаморфозы. По вине лесного духа Пака, спутавшего двух афинян, волшебное зелье заставляет их хаотически менять предметы любви. В один момент Лизандр влюбляется в Елену и бросает свою Гермию. Заметив ошибку Пака, Оберон капает в глаза Деметрию волшебным зельем. И уже борьба происходит за Елену, а она же, думая, что это все насмешка, обижается на них, Гермия начинает ревновать своего возлюбленного к подруге. Тогда ошибка Пака угрожает жизни героев, но дух всё исправляет, и молодым людям кажется сном всё, что произошло. Эта сюжетная линия заканчивается свадьбой Елены и Деметрия, Гермии и Лизандра.
Спор между Обероном и Титанией возник из-за малыша, похищенного у индийского султана (он — подменыш, существовало поверье, что феи похищают новорождённых детей и вместо них подкидывают своих младенцев[1]). Оберон требует от Титании отдать ему мальчика в пажи (II, 120—121), Титания непреклонна в своём отказе мужу, так как мать мальчика была её подругой (II, 136—137). В ссоре Титания обвиняет своего супруга в измене с Ипполитой, а он её — в связи с Тесеем.
Оберон даёт задание шкодливому лесному духу Паку найти волшебное любовное зелье и окропляет глаза спящей царице фей, чтобы она влюбилась в первого, кого увидит после того, как проснется. Из-за этого Титания влюбляется в Основу, ремесленника с ослиной головой, проводит с ним время. В это время Оберон просит отдать ему мальчика-пажа и Титания, захваченная любовными чувствами, отдаёт. После этого Оберон даёт ей противоядие. Титания не верит, что могла полюбить такого, как Основа с ослиной головой, она мирится с супругом.
И одновременно группа афинских ремесленников готовит к свадебному торжеству пьесу о несчастной любви Фисбы и Пирама, и отправляется в лес репетировать. Когда они комично играют трагическую пьесу, по вине Пака Основа, ткач, в пьесе играющий Пирама, возвращается к другим актёрам с ослиной головой, все его пугаются и убегают. А Титания, как только просыпается, видит Основу и влюбляется в него. Перед Основой открывается необыкновенный мир эльфов и фей, но когда все это заканчивается, он думает, что это был всего лишь сон.
Действующие лица[править | править код]
- Тесей, герцог афинский
- Эгей, отец Гермии
- влюблённые в Гермию
- Лизандр
- Деметрий
- Филострат, распорядитель увеселений при дворе Тесея
- Пигва, плотник
- Мигва, столяр
- Основа, ткач
- Дудка, починщик раздувальных мехов
- Рыло, медник
- Заморыш, портной
- Ипполита, царица амазонок, обручённая с Тесеем
- Гермия, дочь Эгея, влюблённая в Лизандра
- Елена, влюблённая в Деметрия
- Оберон, царь фей и эльфов
- Титания, царица фей и эльфов
- Пак, или Плутишка Робин, маленький эльф
- эльфы
- Душистый Горошек
- Паутинка
- Мотылёк
- Горчичное Зерно
- Феи и эльфы, покорные Оберону и Титании, свита
Место действия — Афины и лес поблизости.
История постановок[править | править код]
После окончания эпохи английского Ренессанса и до 1840 года «Сон в летнюю ночь» ни разу не был поставлен полностью, существовав лишь в сильно упрощённых адаптациях. В 1692 году увидело свет музыкальное переложение пьесы авторства английского композитора Генри Пёрселла «Королева фей». Под впечатлением от музыки Пёрселла Бенджамин Бриттен написал оперу «Сон в летнюю ночь».
В 1840 году английская актриса Лусия Элизабет Вестрис, первая женщина-антрепренёр и режиссёр в Англии, поставила в Ковент-Гардене относительно полную версию «Сна», добавив, однако, в пьесу значительное количество музыкальных и балетных номеров. Сама Лусия исполнила роль Оберона, чем положила начало театральной традиции (просуществовавшей семьдесят лет), согласно которой роли Оберона и Пака исполняли женщины.
Музыкальное сопровождение к пьесе написал Феликс Мендельсон, в 1826 году (в то время ему было семнадцать лет) он написал Увертюру и поначалу не собирался дополнять её другими частями, но в 1841 году король Фридрих Вильгельм IV, который был в восторге от театральной музыки Мендельсона к трагедии «Антигона» Софокла, прозвучавшей в Новом дворце в Потсдаме, предложил композитору сочинить побольше произведений подобного жанра. Мендельсон принял заказ и в течение 1843 года дописал к увертюре ещё 10 частей (в том числе ставший впоследствии знаменитым «Свадебный марш»), превратив её, таким образом, в сюиту. Первое исполнение музыки к комедии состоялось 14 октября 1843 года в Потсдамском дворце. После этого музыка Мендельсона звучала почти во всех постановках «Сна» до конца XIX века. В 1890 году натурщица выдающихся викторианских художников и фотографов и драматическая актриса Дороти Дин выступила в театре «Глобус» в постановке «Сна в летнюю ночь» в роли Елены.
В начале двадцатого столетия публика начала высказывать недовольство излишне масштабным спектаклем. Тогда режиссёр-новатор Харли Гренвиль-Баркер предложил в 1914 году совершенно свежий взгляд на постановку пьесы: он сократил количество занятых в спектакле актёров и убрал музыку Мендельсона, заменив её народной музыкой эпохи королевы Елизаветы. Громоздкие декорации уступили место незатейливому набору узорчатых занавесов. Всё это помогло пьесе стать понятнее и доступней.
В 1970 году режиссёр Питер Брук решительно отмёл все театральные традиции «Сна» и поставил пьесу на пустой белой сцене. Он ввёл в пьесу акробатические номера на трапециях и первым предложил использовать для ролей Тесея/Оберона и Ипполиты/Титании одних и тех же актёров, показывая, таким образом, что мир фей и эльфов — всего лишь отражение мира людей.
В 1990 году английский писатель Нил Гейман опубликовал версию «Сна…» в виде комикса, иллюстрированную художником Чарльзом Вессом, в качестве одной серии в своём комикс-сериале «The Sandman». Эта работа стала первым и единственным комиксом, завоевавшим Всемирную премию Фэнтази (в 1991 году в номинации «Короткая форма»).
Существуют выдающиеся балеты на сюжет шекспировской пьесы, из которых наиболее популярны одноактный балет Фредерика Аштона «Сон» и двухактный — Дж. Баланчина, под названием «Сон в летнюю ночь», оба на музыку Мендельсона. Имеется ряд опер, в том числе опера Бенджамена Бриттена.
Постановки в России[править | править код]
До революции:
Московская труппа императорских театров:
- 27 октября 1890 (в помещении Большого театра). Пер. С. А. Юрьева.
- 5 октября 1899, вторник (в помещении филиала Малого театра НОВЫЙ ТЕАТР). Пер. с англ. Н. М. Сатина. Музыка Ф. Мендельсона-Бартольди. Танцы поставлены М. П. Станиславской и В. Д. Тихомировым. Новые декорации И. Н. Феоктистова (5-е д.) и Ф. А. Лавдовского (2-е д.). Машины В. С. Хмелевского. Пост. реж. А. П. Ленского.
После революции:
- 1996 — Театр на Юго-Западе (Москва). Режиссёр: Валерий Белякович
- 1997 — Пензенский драматический театр. Режиссёр: Валерий Белякович
- 1998 — Новосибирский драматический театр «Красный факел». Режиссёр: Олег Рыбкин
- 2000 — Новочеркасский Казачий Театр им. В. Ф. Комиссаржевской. Режиссёр: Леонид Иванович Шатохин
- 2000 — Театра «Комедія». Режиссёр: Валерий Белякович
- 2004 — Театр им. К. С. Станиславского. Режиссёр: Владимир Мирзоев, художник Алла Коженкова
- 2004 — Театр им. А. С. Пушкина. Режиссёр: Нина Чусова
- 2004 — Театральный центр «На Страстном» (Москва). Режиссёр: Владимир Епифанцев
- 2005 — Саратовский театр кукол «Теремок». Режиссёр: Геннадий Шугуров
- 2007 — Театр им. В. Ф. Комиссаржевской (Петербург). Пост. — Александр Морфов, сценография — Тино Светозарев.
- 22 марта 2008 — Омский академический театр драмы. Постановка и сценография — Евгений Марчелли
- 11 апреля 2009 — Харьковский Драматический театр им. Т. Г. Шевченко.
- 19 марта 2010 — Сахалинский международный театральный центр имени А. П. Чехова (г. Южно-Сахалинск) Постановка — Франк Бертье (Франция)
- 26 марта 2010 — Алтайский краевой театр драмы имени В. М. Шукшина. Постановка — Роман Феодори.
- 25 ноября 2010 — Русский драматический театр им. А. С. Пушкина г. Якутск. Режиссёр-Постановщик — Роман Мархолиа (г. Москва), музыка — Николай Морозов
- 05 ноября 2011 — Московский театр «Рампа». Постановка — Любовь Павлова
- 05 марта 2012 — Драматический лицейский театр г. Омска
- июнь 2012 — 7 студия. Выпускной спектакль актёрского курса Школы-Студии МХАТ. Режиссёр К. С. Серебренников.
- 10 июня 2012 — Московский Академический Музыкальный Театр им. Станиславского и Немировича — Данченко
- 06 октября 2012 — ГМИИ им. А. С. Пушкина, КЮИ. Режиссёр Маргарита Быстрова.
- 27 октября 2012 — Русский драматический театр, (Чебоксары) режиссёр-постановщик — Владимир Красотин
- 13 апреля 2013г — Ивановский драматический театр, Сценическая редакция и постановка — Зураб НАНОБАШВИЛИ
- 19 мая 2013 — Театр «Шестое чувство» (Санкт-Петербург), режиссёр-постановщик — Евгения Венгер
- 25 октября 2013 — Санкт-Петербургский государственный музыкально-драматический театр «Буфф». Режиссёр-постановщик — н.а. России Исаак Штокбант
- 27 марта 2014 — Тольяттинский драматический театр «Колесо», режиссёр-постановщик: Карен Нерсисян
- 11 мая 2014 — Старшая студия «Тыква» при ТЮЗе «Дилижанс» (Тольятти), режиссёр: Леонид Дмитриев, сценография: Петр Зубарев
- 30 сентября 2014 — Центральный Академический Театр Российской Армии, режиссёр: з.а. России Андрей Бадулин
- 3 октября 2014 — Архангельский театр драмы имени М. В. Ломоносова, режиссер-сценограф — Андрей Тимошенко
- 18 июня 2015 — Московский театр «Мастерская П. Фоменко», режиссёр: Иван Поповски
- 13 февраля 2016 — Музыкальный театр республики Карелия, режиссёр: Кирилл Симонов
- 23 декабря 2016 — «Комната Шекспира» — Санкт-Петербургский государственный академический театр им. Ленсовета. Режиссёр-постановщик — Юрий Бутусов
- 25 декабря 2016 — Народный драматический театр-студия «Артель» г. Москва, г. Щербинка, режиссёр: з.р. М. О. Ольга Огонькова
- 24 декабря 2017 — Новокузнецкий драматический театр, режиссёр: з.а. Елена Оленина
Экранизации[править | править код]
«Сон в летнюю ночь» был неоднократно экранизирован. В 1935 году Максом Райнхардтом и Уильямом Дитерле. Фильм 35-го года завоевал две премии «Оскар» в номинациях «Лучшая операторская работа» и «Лучший монтаж». В 1999 году Майкл Хоффман снял Сон в летнюю ночь по своему сценарию, в котором действие перенесено в Италию, в конец XIX века.
- Сон в летнюю ночь[en] (США), 1909, режиссёры Чарльз Кент, Джеймс Стюарт Блэктон
- Сон в летнюю ночь / Le songe d’une nuit d’été, Франция, 1909
- Сон в летнюю ночь, Италия, 1913 год
- Сон в летнюю ночь / Ein Sommernachtstraum, Германия, 1925, режиссёр Ханс Нойманн
- «Сон в летнюю ночь», США 1935, режиссёры Уильям Дитерле, Макс Рейнхардт
- «Сон в летнюю ночь» / A Midsummer Night’s Dream, Великобритания, 1946 (ТВ), режиссёр Роберт Аткинс
- Непокорившиеся рабству / Adoulotoi sklavoi, Греция, 1946, режиссёры Vion Papamihalis, Фрэнсис Уайт
- «Сон в летнюю ночь» / A Midsummer Night’s Dream, Великобритания, 1947 (ТВ), режиссёр И. Орр-Юинг
- «Сон в летнюю ночь» / A Midsummer Night’s Dream, Великобритания, 1950 (ТВ), режиссёр Джой Харрингтон
- «Сон в летнюю ночь» / Ein Sommernachtstraum, ФРГ, (ТВ), 1958, режиссёр Людвиг Бергер
- «Сон в летнюю ночь», Великобритания, 1958 (эпизод телесериала Театр воскресным вечером[en]), режиссёр Рудольф Картье[en])
- «Сон в летнюю ночь» (кукольный фильм, 1959), режиссёр Иржи Трнка, Чехословакия.
- «Сон в летнюю ночь» / A Midsummer Night’s Dream США (ТВ), 1959, режиссёр Питер Холл
- «Сон в летнюю ночь» / Kesäyön unelma Финляндия, 1962, режиссёр Юко Паавола[en]
- «Сон в летнюю ночь» / Een Midzomernachtsdroom, Нидерланды (ТВ) 1963, режиссёры Уолтер ван дер Кэмп[nl], Хан Бенц ван ден Берг[nl].
- «Сон в летнюю ночь» / A Midsummer Night’s Dream, Великобритания, 1964 (эпизод телесериала ITV Пьеса недели[en]), режиссёр Джоан Кемп-Уэлч[en]
- «Сон в летнюю ночь» / Ein Sommernachtstraum, ФРГ (ТВ) 1964, режиссёр Хайнц Хоаким Клейн
- «Сон в летнюю ночь» / El sueño de una noche de verano, Испания, 1964 (эпизод телесериала Gran teatro), режиссёр Хосе Луис Алонсо
- «Мистер Магу-Сон в летнюю ночь.» / Mr. Magoo’s A Midsummer Night’s Dream , США (ТВ) 1965 (эпизод анимационного телесериала Знаменитые приключения Мистера Магу[en]), режиссёр Эйб Левитов
- «Сон в летнюю ночь» / Ein Sommernachtstraum, ФРГ, (ТВ) 1965 год, режиссёр Уильям Дитерле
- «Сон в летнюю ночь», США, 1967 год, фильм-балет, режиссёры Джордж Баланчин, Дэн Эриксен Музыка Феликса Мендельсона
- «Сон» / The Dream Великобритания (ТВ), 1867 (фильм-балет на музыку Феликса Мендельсона), режиссёр Маргарет Дэйл[nl].
- «Сон в летнюю ночь)[en]» / A Midsummer Night’s Dream, Великобритания, США, 1968, режиссёр Питер Холл
- «Сон в летнюю ночь» / Ein Sommernachtstraum, ФРГ (ТВ), 1968 год, режиссёр Уильям Дитерле
- «Сон в летнюю ночь[en]» / Le songe d’une nuit d’été, Франция (ТВ) 1969, режиссёр Жан-Кристоф Эверти[fr]
- Сон вы летнюю ночь / Midzomernachtsdroom, Бельгия (ТВ), режиссёры Джет Нэссенс[nl], Люк Филипс[nl]
- «Сон в летнюю ночь» — мультфильм (Россия-Великобритания, 1992)
- «Сон в летнюю ночь (фильм, 1999)» (США, Майкл Хоффман)
- «Вирус любви» (фильм, 2001) (США, Томми О’Хейвер) романтическая комедия по мотивам произведения Шекспира
- Сон в летнюю ночь (2005, Великобритания) режиссёр Эд Фрэйман.
- A Midsummer night’s dream (2016). Великобритания. Реж. Дэвид Керр.
В астрономии[править | править код]
В честь героев комедии Шекспира названы спутники Урана Титания, Оберон и Пак, первые два из которых были открыты в 1787 году, а последний — в 1985 году, а также астероиды (593) Титания и (685) Гермия, открытые в 1906 и 1909 годах, соответственно.
В изобразительном искусстве[править | править код]
- Серия картин Ричарда Дадда: «Спящая Титания» (1841), «Пак» (1841), «Спор Оберона и Титании»…
- Викторианская сказочная живопись избрала сюжеты из пьесы в качестве основы для своего существования.
- Серия картин и акварелей Джона Симмонса: «Титания», «Сон Титании в лунную ночь под защитой фей», «Сцена из „Сна в летнюю ночь“» (1873)…
- Иллюстрации Томаса Майбанка к пьесе Шекспира.
Примечания[править | править код]
- ↑ Шекспир У. Сон в летнюю ночь // Укрощение строптивой. Ромео и Джульетта. Сон в летнюю ночь. — М: ОЛМА Медиа Групп, 2003. — 240 с. — 5 000 экз.
Литература[править | править код]
- Батюшков Ф. Д. Сон в Иванову ночь // Шекспир В. Полное собрание сочинений / Библиотека великих писателей под ред. С. А. Венгерова. Т. 1, 1903. С. 488—498.
Ссылки[править | править код]
- Перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник
- Перевод Н. М. Сатина (1899)
- перевод М. Л. Лозинского
- Сон в шалую ночь в переводе О. Сороки (2001?)
- Сон в Иванову ночь в пер. М. М. Тумповской (1937)
- «Сон в летнюю ночь» в русских переводах в БД «Русский Шекспир»
- «Сон в летнюю ночь» на Кинопоиск.ру
Источник
lying asleep. Enter TITANIA and BOTTOM; PEASEBLOSSOM, COBWEB, MOTH, MUSTARDSEED, and other Fairies
attending; OBERON behind unseen
Òèòàíèÿ ñ Îñíîâîé, çà íèìè ýëüôû. Â ãëóáèíå Îáåðîí,
íåâèäèìûé äëÿ íèõ.
Come, sit thee down upon this flowery bed,
While I thy amiable cheeks do coy,
And stick musk-roses in thy sleek smooth head,
And kiss thy fair large ears, my gentle joy.
Ëþáîâü ìîÿ, çäåñü íà öâåòû ïðèñÿäü!
ß ãîëîâó ïîãëàæó äîðîãóþ.
Äàé ðîçàìè òåáÿ ìíå óâåí÷àòü.
Äàé óøè ÿ áîëüøèå ðàñöåëóþ.
Where’s Peaseblossom?
Ãäå Äóøèñòûé Ãîðîøåê?
Ready.
ß çäåñü.
Scratch my head Peaseblossom. Where’s Mounsieur Cobweb?
Ïî÷åøèòå-êà ìíå ãîëîâó, Äóøèñòûé Ãîðîøåê. — À ãäå Ïàóòèíêà?
Ready.
Çäåñü!
Mounsieur Cobweb, good mounsieur, get you your weapons in your hand, and kill me a red-hipped humble-bee on the top of a thistle; and, good mounsieur, bring me the honey-bag. Do not fret yourself too much in the action, mounsieur; and, good mounsieur, have a care the honey-bag break not; I would be loath to have you overflown with a honey-bag, signior. Where’s Mounsieur Mustardseed?
Ãîñïîæà Ïàóòèíêà, ëþáåçíàÿ ãîñïîæà Ïàóòèíêà, âîçüìèòå-êà îðóæèå â ðóêè è óáåéòå âîí òîãî êðàñíîíîãîãî øìåëÿ, ÷òî ñèäèò íà ðåïåéíèêå, è, ìèëåéøàÿ ìîÿ, ïðèíåñèòå ìíå åãî ìåäîâûé ìåøî÷åê. Äà ñìîòðèòå, ìèëåéøàÿ ãîñïîæà Ïàóòèíêà, áåðåãèòåñü, ÷òîáû ìåøî÷åê íå ëîïíóë: ìíå áóäåò î÷åíü ïðèñêîðáíî, åñëè âû îáîëüåòåñü ìåäîì, ñèíüîðà. — À ãäå ãîñïîäèí Ãîð÷è÷íîå Çåðíûøêî?
Ready.
ß çäåñü!
Give me your neaf, Mounsieur Mustardseed. Pray you,
leave your courtesy, good mounsieur.
Ïîæàëóéòå-êà ñþäà âàøó ëàïêó, ãîñïîäèí Ãîð÷è÷íîå Çåðíûøêî. Äà áðîñüòå
âñÿêèå öåðåìîíèè, ïðîøó âàñ, ëþáåçíûé ìîé ãîñïîäèí Ãîð÷è÷íîå Çåðíûøêî.
What’s your Will?
×òî âàì óãîäíî ïðèêàçàòü?
Nothing, good mounsieur, but to help Cavalery Cobweb to scratch. I must to the barber’s, monsieur; for methinks I am marvellous hairy about the face; and I am such a tender ass, if my hair do but tickle me, I must scratch.
Íè÷åãî îñîáåííîãî, ïî÷òåííåéøèé, òîëüêî ïîìîãèòå êàâàëåðó Äóøèñòîìó Ãîðîøêó ÷åñàòü ìåíÿ. Íàäî áû ìíå ê öèðþëüíèêó, ëþáåçíåéøèé: ìíå ñäàåòñÿ, ÷òî ó ìåíÿ ëèöî ñëèøêîì óæ çàðîñëî âîëîñàìè. À ÿ òàêîé íåæíûé îñåë: ÷óòü ìåíÿ âîëîñîê ãäå-íèáóäü ïîùåêî÷åò — ÿ äîëæåí ñêðåñòèñü.
What, wilt thou hear some music,
my sweet love?
Íå õî÷åøü ëè òû ìóçûêè ïîñëóøàòü,
Ëþáîâü ìîÿ?
I have a reasonable good ear in music. Let’s have the tongs and the bones.
Î, ÷òî äî ìóçûêè — ó ìåíÿ îòëè÷íîå óõî. Íó ÷òî æ, ïîæàëóé, ñûãðàéòå ìíå ÷òî-íèáóäü íà ùèïöàõ è íà êîñòÿøêàõ.
Ãðóñòíàÿ ìóçûêà.
Or say, sweet love, what thou desirest to eat.
À ìîæåò áûòü, ñêàæè ìíå, íåæíûé äðóã,
Æåëàåøü òû ÷åãî-íèáóäü ïîêóøàòü?
Truly, a peck of provender: I could munch your good dry oats. Methinks I have a great desire to a bottle of hay: good hay, sweet hay, hath no fellow.
×òî æ, ÿ, ïîæàëóé, ñúåë áû ãàðíåö-äðóãîé êîðìó: ïîæàëóé, ïîæåâàë áû õîðîøåãî ñóõîãî îâñåöà. Íåò, âîò ÷òî: ñàìîå ëó÷øåå — äàéòå ìíå îõàïêó ñåíà. Ñ õîðîøèì, ñëàäêèì ñåíîì íè÷òî íå ñðàâíèòñÿ.
I have a venturous fairy that shall seek
The squirrel’s hoard, and fetch thee new nuts.
Åñòü ó ìåíÿ îäèí îòâàæíûé ýëüô:
Ó áåëî÷åê îáûùåò ñêëàäû îí
È ïðèíåñåò òåáå îðåøêîâ ñâåæèõ.
I had rather have a handful or two of dried peas. But, I pray you, let none of your people stir me: I have an exposition of sleep come upon me.
ß áû ïðåäïî÷åë ïðèãîðøíè äâå ñóõîãî ãîðîõà Âïðî÷åì, ïîæàëóéñòà, ïóñòü âàø íàðîäåö ïîêà îòñòàíåò îò ìåíÿ ÿ ÷óâñòâóþ, ÷òî ìåíÿ îäîëåâàåò ñîí.
Sleep thou, and I will wind thee in my arms.
Fairies, begone, and be all ways away.
Exeunt fairies
So doth the woodbine the sweet honeysuckle
Gently entwist; the female ivy so
Enrings the barky fingers of the elm.
O, how I love thee! how I dote on thee!
They sleep. Enter PUCK
Ñïè! ß òåáÿ ðóêàìè îáîâüþ. —
Ñòóïàéòå, ýëüôû, âñå ðàññåéòåñü ïðî÷ü.
Ýëüôû óëåòàþò.
Òàê æèìîëîñòü äóøèñòàÿ ñòâîë äóáà
Ëþáîâíî îáâèâàåò; ïàëüöû âÿçà
Êîðÿâûå ïëþù æåíñòâåííûé ñæèìàåò.
Êàê ÿ ëþáëþ òåáÿ, êàê îáîæàþ!
Çàñûïàþò.
Âõîäèò Ïýê.
[Advancing] Welcome, good Robin.
See’st thou this sweet sight?
Her dotage now I do begin to pity:
For, meeting her of late behind the wood,
Seeking sweet favours from this hateful fool,
I did upbraid her and fall out with her;
For she his hairy temples then had rounded
With a coronet of fresh and fragrant flowers;
And that same dew, which sometime on the buds
Was wont to swell like round and orient pearls,
Stood now within the pretty flowerets’ eyes
Like tears that did their own disgrace bewail.
When I had at my pleasure taunted her
And she in mild terms begg’d my patience,
I then did ask of her her changeling child;
Which straight she gave me, and her fairy sent
To bear him to my bower in fairy land.
And now I have the boy, I will undo
This hateful imperfection of her eyes:
And, gentle Puck, take this transformed scalp
From off the head of this Athenian swain;
That, he awaking when the other do,
May all to Athens back again repair
And think no more of this night’s accidents
But as the fierce vexation of a dream.
But first I will release the fairy queen.
Be as thou wast wont to be;
See as thou wast wont to see:
Dian’s bud o’er Cupid’s flower
Hath such force and blessed power.
Now, my Titania; wake you, my sweet queen.
Òû âèäèøü ýòó íåæíóþ êàðòèíó?
Ñòàíîâèòñÿ ìíå æàëü åå áåçóìüÿ.
Íåäàâíî ÿ åå çà ëåñîì âñòðåòèë,
Öâåòû ñáèðàâøåé ãíóñíîìó óðîäó.
ß ñòàë åå ñòûäèòü è óïðåêàòü,
×òî ãîëîâó êîñìàòóþ åìó
Óêðàñèëà îíà âåíêîì äóøèñòûì;
È òà ðîñà, ÷òî íà öâåòàõ îáû÷íî
Ñâåòëåé âîñòî÷íûõ æåì÷óãîâ ñâåðêàåò,
Òåïåðü ñòîÿëà ó öâåòîâ â ãëàçàõ,
Êàê ñëåçû îá èõ ñîáñòâåííîì ïîçîðå.
Êîãäà æ íàä íåé ÿ âäîâîëü íàñìåÿëñÿ,
Îíà ïðîùåíüÿ êðîòêî ïîïðîñèëà,
È ÿ òîãäà ïîòðåáîâàë ðåáåíêà.
Îíà ñåé÷àñ æå óñòóïèëà, ýëüôîâ
Ïîñëàëà îòâåñòè åãî êî ìíå.
Òåïåðü îí ìîé, è ÿ õî÷ó ïðîãíàòü
Î÷åé åå ïóñòîå çàáëóæäåíüå.
Òû òîæå ýòî óêðàøåíüå, Ïýê,
Ñíèìè ñ áàøêè àôèíñêîãî áðîäÿãè.
Ïóñòü îí ïðîñíåòñÿ âìåñòå ñ îñòàëüíûìè,
 Àôèíû âìåñòå ñ íèìè âîçâðàòèòñÿ
È ïðèêëþ÷åíüÿ ýòîé íî÷è âñïîìíèò
Ëèøü êàê íåëåïóþ ïðîäåëêó ñíà.
Íî ðàíüøå ÿ öàðèöó ðàñêîëäóþ.
Äîòðàãèâàåòñÿ äî åå ãëàç âîëøåáíûì öâåòêîì.
Áóäü òû ïðåæíåé ñ ýòèõ ïîð:
Ïóñòü êàê ðàíüøå âèäèò âçîð.
Ïðîãîíè, öâåòîê Äèàíû,
Êóïèäîíà âñå îáìàíû!
Òèòàíèÿ! Ïðîñíèñü, ìîÿ öàðèöà!
My Oberon! what visions have I seen!
Methought I was enamour’d of an ass.
Ìîé Îáåðîí! ×òî ìîæåò íàì ïðèñíèòüñÿ!
Ìíå ñíèëîñü, ÷òî âëþáèëàñü ÿ â îñëà!
There lies your love.
Âîò ìèëûé òâîé.
How came these things to pass?
O, how mine eyes do loathe his visage now!
Òàê ïðàâäà? ß áûëà…
Î, íà íåãî òåïåðü ãëÿäåòü ìíå ñòðàøíî.
ic, ho! music, such as charmeth sleep!
Ýé, ìóçûêó, ÷òîá ñîí íàêîëäîâàòü!
Now, when thou wakest, with thine
own fool’s eyes peep.
Ïðîñíóâøèñü, ñòàíåøü äóðàêîì îïÿòü.
Sound, music! Come, my queen, take hands with me,
And rock the ground whereon these sleepers be.
Now thou and I are new in amity,
And will to-morrow midnight solemnly
Dance in Duke Theseus’ house triumphantly,
And bless it to all fair prosperity:
There shall the pairs of faithful lovers be
Wedded, with Theseus, all in jollity.
Ëåòèòå, çâóêè! Ìû æ ñ òîáîé âäâîåì
Ñâîåþ ïëÿñêîé çåìëþ âñêîëûõíåì.
Îòíûíå ìû ñ òîáîþ â äðóæáå, ôåÿ,
È çàâòðà â ïîëíî÷ü âî äâîðöå Òåçåÿ
Òîðæåñòâåííóþ ïëÿñêó ïîâåäåì,
Áëàãîñëîâèì ñîþç åãî è äîì.
Âëþáëåííûõ ýòèõ òóò æå, âìåñòå ñ íèì,
Ìû â ðàäîñòíûé ñîþç ñîåäèíèì.
Fairy king, attend, and mark:
I do hear the morning lark.
Òèøå… Ñëûøèøü, Îáåðîí,
 íåáå æàâîðîíêà çâîí?
Then, my queen, in silence sad,
Trip we after the night’s shade:
We the globe can compass soon,
Swifter than the wandering moon.
Òèòàíèè
Äàé æå ðóêó! Óëåòèì
Ìîë÷à ñ ñóìðàêîì íî÷íûì
È ìãíîâåííî îïîÿøåì
Øàð çåìíîé â ïîëåòå íàøåì.
Come, my lord, and in our flight
Tell me how it came this night
That I sleeping here was found
With these mortals on the ground.
Exeunt
Horns winded within
Enter Theseus, HIPPOLYTA, EGEUS, and train
Äà, ëåòèì! Î ìîé ñóïðóã,
Òû ðàññêàæåøü, êàê ñëó÷èëîñü,
×òî çàñíóëà ÿ è âäðóã
Ìåæäó ñìåðòíûõ î÷óòèëàñü.
Óëåòàþò.
Çâóêè ðîãîâ.
Âõîäÿò Òåçåé, Èïïîëèòà, Ýãåé è ñâèòà.
Go, one of you, find out the forester;
For now our observation is perform’d;
And since we have the vaward of the day,
My love shall hear the music of my hounds.
Uncouple in the western valley; let them go:
Dispatch, I say, and find the forester.
Exit an Attendant
We will, fair queen, up to the mountain’s top,
And mark the musical confusion
Of hounds and echo in conjunction.
Ïóñòü êòî-íèáóäü ëåñíè÷åãî íàéäåò.
Çàêîí÷åíû âñå ìàéñêèå îáðÿäû,
È òàê êàê ìû îïåðåäèëè äåíü, —
Ìîãó ïåðåä âîçëþáëåííîé ïîõâàñòàòü
ß ìóçûêîþ ãîí÷èõ. — Âñåõ ñïóñòèòå
Ñî ñâîðû â çàïàäíîé äîëèíå! Æèâî!
Íà ãîðíóþ âåðøèíó ìû âçîéäåì.
Îòòóäà ìû ñ ìîåé öàðèöåé áóäåì
Âíèìàòü ñëèÿíüþ ýõà ñ çâîíêèì ëàåì.
I was with Hercules and Cadmus once,
When in a wood of Crete they bay’d the bear
With hounds of Sparta: never did I hear
Such gallant chiding: for, besides the groves,
The skies, the fountains, every region near
Seem’d all one mutual cry: I never heard
So musical a discord, such sweet thunder.
 ëåñàõ íà Êðèòå êàê-òî ñ Ãåðêóëåñîì
È ñ Êàäìîì çàòðàâèëè ìû ìåäâåäÿ
Ñïàðòàíñêèìè ñîáàêàìè. ß â æèçíè
Ïðåêðàñíåé íå ñëûõàëà íè÷åãî:
Âñå — íåáî, ãîðû, ëåñ êðóãîì — ñëèëîñü
 ñïëîøíîé ìîãó÷èé øóì, — ÿ íå ñëûõàëà
Ðàçëàäà ìóçûêàëüíåé, ãðîìà — ñëàùå.
My hounds are bred out of the Spartan kind,
So flew’d, so sanded, and their heads are hung
With ears that sweep away the morning dew;
Crook-knee’d, and dew-lapp’d like Thessalian bulls;
Slow in pursuit, but match’d in mouth like bells,
Each under each. A cry more tuneable
Was never holla’d to, nor cheer’d with horn,
In Crete, in Sparta, nor in Thessaly:
Judge when you hear. But, soft! what nymphs are these?
À ïñû ìîè ñïàðòàíñêîé âåäü ïîðîäû;
Ïî ÷åëþñòÿì, ïî ìàñòè èõ óçíàåøü.
Ñ ïîäãðóäêàìè îíè, êàê ó áûêîâ,
Íåáûñòðûé áåã, íî ãîëîñîâ ïîäáîð —
×òî êîëîêîëüíûé çâîí. Ñòðîéíåå ñâîðàì
Íå óëþëþêàëè, ðîãà íå ïåëè
Íè â Ñïàðòå, íè â Ôåññàëèè, íèãäå.
Ñóäè ñàìà! Íî ÷òî ýòî çà íèìôû?
My lord, this is my daughter here asleep;
And this, Lysander; this Demetrius is;
This Helena, old Nedar’s Helena:
I wonder of their being here together.
ß âèæó — äî÷ü, ìîé ãîñóäàðü, ñïèò êðåïêî.
À âîò Ëèçàíäð. À ðÿäîì çäåñü Äåìåòðèé.
À âîò Åëåíà, äî÷ü Íåäàðà-ñòàðöà.
Çà÷åì îíè âñå âìåñòå çäåñü ñîøëèñü?
No doubt they rose up early to observe
The rite of May, and hearing our intent,
Came here in grace our solemnity.
But speak, Egeus; is not this the day
That Hermia should give answer of her choice?
Îáðÿäû ìàéñêèå ñâåðøàëè, âåðíî,
È, çíàÿ, ÷òî ìû ÿâèìñÿ ñþäà,
Îñòàëèñü çäåñü äîæäàòüñÿ òîðæåñòâà.
Íî, äðóã Ýãåé, ñêàæè ìíå, íå ñåãîäíÿ ëü
Ñâîé âûáîð ñäåëàòü Ãåðìèÿ äîëæíà?
It is, my lord.
Äà, ãîñóäàðü.
Go, bid the huntsmen wake them with their horns.
Horns and shout within. LYSANDER, DEMETRIUS, HELENA, and HERMIA wake and start up
Good morrow, friends. Saint Valentine is past:
Begin these wood-birds but to couple now?
Ïóñêàé æå èõ ðàçáóäÿò
Îõîòíèêè èãðîþ íà ðîãàõ.
Çâóêè ðîãîâ è êðèêè çà ñöåíîé.
Ëèçàíäð, Ãåðìèÿ, Äåìåòðèé è Åëåíà ïðîñûïàþòñÿ.
Äðóçüÿ, âåäü Âàëåíòèíîâ äåíü ïðîøåë,
À ïòàøêè òîëüêî íà÷àëè ñëåòàòüñÿ.
Pardon, my lord.
Ïðîñòèòå, ãîñóäàðü!
Âñå îïóñêàþòñÿ íà êîëåíè.
I pray you all, stand up.
I know you two are rival enemies:
How comes this gentle concord in the world,
That hatred is so far from jealousy,
To sleep by hate, and fear no enmity?
Ïðîøó âàñ, âñòàíüòå.
ß çíàþ, âû ñîïåðíèêè â ëþáâè:
×òî æ ýòî çà ñîãëàñüå ñòàëî â ìèðå,
×òî íåíàâèñòü ñïèò ñ íåíàâèñòüþ ðÿäîì
È íå áîèòñÿ çëîáû è âðàæäû?
My lord, I shall reply amazedly,
Half sleep, half waking: but as yet, I swear,
I cannot truly say how I came here;
But, as I think,—for truly would I speak,
And now do I bethink me, so it is,—
I came with Hermia hither: our intent
Was to be gone from Athens, where we might,
Without the peril of the Athenian law.
ß, ãîñóäàðü, íå çíàþ, ÷òî îòâåòèòü;
Âî ñíå èëü íàÿâó ÿ — ñàì íå çíàþ;
È êàê ñþäà ïîïàë — íå çíàþ òîæå.
Íî êàæåòñÿ… ñêàçàòü áû òîëüêî ïðàâäó…
Íåò, íåò, âîò êàê âñå ýòî áûëî, — âñïîìíèë:
Ìû ñ Ãåðìèåé ïðèøëè ñþäà; ðåøèëè
Ìû èç Àôèí áåæàòü òóäà, ãäå á ìîæíî,
Àôèíñêîãî çàêîíà íå áîÿñü…
Enough, enough, my lord; you have enough:
I beg the law, the law, upon his head.
They would have stolen away; they would, Demetrius,
Thereby to have defeated you and me,
You of your wife and me of my consent,
Of my consent that she should be your wife.
Äîâîëüíî, ãîñóäàðü, äîâîëüíî ñ âàñ.
Çàêîí, çàêîí íà ãîëîâó åãî!
Îíè áåæàëè! — Äà, îíè õîòåëè,
Äåìåòðèé, íàñ îáîèõ îáìàíóòü:
Òåáÿ — ëèøèòü æåíû, ìåíÿ æå — ïðàâà
Òåáå â ñóïðóãè Ãåðìèþ îòäàòü.
My lord, fair Helen told me of their stealth,
Of this their purpose hither to this wood;
And I in fury hither follow’d them,
Fair Helena in fancy following me.
But, my good lord, I wot not by what power,—
But by some power it is,—my love to Hermia,
Melted as the snow, seems to me now
As the remembrance of an idle gaud
Which in my childhood I did dote upon;
And all the faith, the virtue of my heart,
The object and the pleasure of mine eye,
Is only Helena. To her, my lord,
Was I betroth’d ere I saw Hermia:
But, like in sickness, did I loathe this food;
But, as in health, come to my natural taste,
Now I do wish it, love it, long for it,
And will for evermore be true to it.
Ìîé ãîñóäàðü, ïðåêðàñíàÿ Åëåíà
Îòêðûëà ìíå èõ çàìûñåë. Âçáåøåííûé,
Çà íèìè ÿ ïîãíàëñÿ â ýòîò ëåñ.
Åëåíà æ èç ëþáâè ïîøëà çà ìíîþ.
È òóò… ÿ ñàì íå çíàþ, ãîñóäàðü,
×üÿ âëàñòü, íî — íåñîìíåííî, ÷üÿ-òî âëàñòü —
Çàñòàâèëà ëþáîâü ìîþ ðàñòàÿòü.
Îíà ìíå êàæåòñÿ ïóñòîé èãðóøêîé,
Êîòîðóþ â äíè äåòñòâà ÿ ëþáèë.
Ñòðàñòü, öåëü è ðàäîñòü ãëàç ìîèõ òåïåðü —
Íå Ãåðìèÿ, à ìèëàÿ Åëåíà.
Îäíà Åëåíà! Ñ íåé ÿ áûë ïîìîëâëåí,
Êîãäà åùå ÿ Ãåðìèè íå çíàë.
Íî êàê â áîëåçíè íåíàâèäÿò ïèùó,
 çäîðîâüå æ âîçâðàùàåòñÿ ê íåé âêóñ,
Òåïåðü åå ëþáëþ, õî÷ó, æåëàþ
È åé îñòàíóñü âåðåí ÿ âñþ æèçíü!
Fair lovers, you are fortunately met:
Of this discourse we more will hear anon.
Egeus, I will overbear your will;
For in the temple by and by with us
These couples shall eternally be knit:
And, for the morning now is something worn,
Our purposed hunting shall be set aside.
Away with us to Athens; three and three,
We’ll hold a feast in great solemnity.
Come, Hippolyta.
Exeunt Theseus, HIPPOLYTA, EGEUS, and train
Âëþáëåííûå, ÿ â äîáðûé ÷àñ âàñ âñòðåòèë;
Îá ýòîì ìû åùå ïîãîâîðèì.
Ýãåé, òåáå ïðèäåòñÿ óñòóïèòü.
Ñåãîäíÿ æ â õðàìå äâå ÷åòû âëþáëåííûõ
Ñîåäèíÿòñÿ, êàê è ìû, íàâåêè.
Íî óòðî äàëåêî óøëî âïåðåä,
À ïîòîìó îòëîæèì ìû îõîòó.
Ñêîðåå âñå â Àôèíû! Íàñ òðè ïàðû:
Òîðæåñòâåííî òðè ñâàäüáû ñïðàâèì òàì.
Ïîéäåì æå, Èïïîëèòà!
Òåçåé, Èïïîëèòà, Ýãåé è ñâèòà óõîäÿò.
These things seem small and undistinguishable,
Âñå êàæåòñÿ ìíå ìàëûì è íåÿñíûì,
Êàê áóäòî ãîðû â òó÷è ðàñïëûëèñü.
Methinks I see these things with parted eye,
When every thing seems double.
ß òî÷íî âèæó ðàçíûìè ãëàçàìè,
Êîãäà äâîèòñÿ âñå.
So methinks:
And I have found Demetrius like a jewel,
Mine own, and not mine own.
ß òî÷íî òàê æå.
Êàê áóäòî äðàãîöåííîñòü, ÿ íàøëà
Äåìåòðèÿ; îí — ìîé, è îí — íå ìîé.
Are you sure
That we are awake? It seems to me
That yet we sleep, we dream. Do not you think
The duke was here, and bid us follow him?
Ìíå êàæåòñÿ, ìû ñïèì è âèäèì ñíû.
Áûë ãåðöîã çäåñü? Âåëåë èäòè çà íèì?
Yea; and my father.
È ìîé îòåö áûë çäåñü.
And Hippolyta.
È Èïïîëèòà.
And he did bid us follow to the temple.
È ãåðöîã â õðàì çà íèì ïðèéòè âåëåë.
Why, then, we are awake: let’s follow him
And by the way let us recount our dreams.
Exeunt
Òàê, çíà÷èò, ìû íå ñïèì. Ïîéäåì ñêîðåå;
Äîðîãîþ ðàññêàæåì íàøè ñíû.
Óõîäÿò.
[Awaking] When my cue comes, call me, and I will answer: my next is, ‘Most fair Pyramus.’ Heigh-ho! Peter Quince! Flute, the bellows-mender! Snout, the tinker! Starveling! God’s my life, stolen hence, and left me asleep! I have had a most rare vision. I have had a dream, past the wit of man to say what dream it was: man is but an ass, if he go about to expound this dream. Methought I was—there is no man can tell what. Methought I was,—and methought I had,—but man is but a patched fool, if he will offer to say what methought I had. The eye of man hath not heard, the ear of man hath not seen, man’s hand is not able to taste, his tongue to conceive, nor his heart to report, what my dream was. I will get Peter Quince to write a ballad of this dream: it shall be called Bottom’s Dream, because it hath no bottom; and I will sing it in the latter end of a play, before the duke: peradventure, to make it the more gracious, I shall sing it at her death.
Exit
ïðîñûïàÿñü
Êîãäà áóäåò ìîÿ ðåïëèêà, âû ìåíÿ òîëüêî êëèêíèòå — è ÿ òóò êàê òóò. Ñëåäóþùàÿ ìîÿ ðåïëèêà: «Ïðåêðàñíåéøèé Ïèðàì!» Ýé, Ïèòåð Ïèãâà! Äóäêà, ïî÷èíùèê ìåõîâ! Ðûëî, ìåäíèê! Çàìîðûø! Ãîñïîäè ïîìèëóé! Óäðàëè, îñòàâèëè ìåíÿ òóò ñïàòü îäíîãî. Íó è ÷óäíîé æå ìíå ñîí ïðèñíèëñÿ! Òàêîé ñîí ìíå ïðèñíèëñÿ, ÷òî íå õâàòèò óìà ÷åëîâå÷åñêîãî îáúÿñíèòü åãî! Îñëîì áóäåò òîò, êòî ñòàíåò ðàññêàçûâàòü ýòîò ñîí. Ìíå ñíèëîñü, ÷òî ÿ áûë… ÷òî ó ìåíÿ áûëà… Êðóãëûì äóðàêîì áóäåò òîò, êòî âçäóìàåò ñêàçàòü, ÷òî ó ìåíÿ áûëî. Ãëàç ÷åëîâå÷åñêèé íå ñëûõàë, óõî ÷åëîâå÷åñêîå íå âèäàëî, ðóêà ÷åëîâå÷åñêàÿ íå îñèëèëà, ñåðäöå áû ëîïíóëî, åñëè áû ðàññêàçàòü, êàêîé ìíå ñîí ñíèëñÿ. ß çàñòàâëþ Ïèãâó íàïèñàòü áàëëàäó ïðî ýòîò ñîí; îíà áóäåò íàçûâàòüñÿ: «Ñîí Îñíîâû» ïîòîìó ÷òî â íåé íåò íèêàêîé îñíîâû. È ÿ åå ñïîþ â êîíöå ïüåñû ïåðåä ãåðöîãîì. Äàæå âîò ÷òî: ÷òîáû âûøëî ïîëþáåçíåå, ñïîþ åå âî âðåìÿ Ôèñáèíîé ñìåðòè. Óõîäèò.
Have you sent to Bottom’s house? is he come home yet?
Íó ÷òî, ïîñûëàëè ê Îñíîâå? Âåðíóëñÿ îí äîìîé
He cannot be heard of. Out of doubt he is transported.
Î íåì íè÷åãî íå ñëûøíî: íå èíà÷å êàê åãî óíåñëà íå÷èñòàÿ ñèëà.
If he come not, then the play is marred: it goes not forward, doth it?
Åñëè îí íå âåðíåòñÿ, ïðîïàëà íàøà ïüåñà: íè÷åãî íå âûéäåò.
It is not possible: you have not a man in all Athens able to discharge Pyramus but he.
Äà, áåç íåãî èãðàòü íåëüçÿ. Âî âñåõ Àôèíàõ íàéòè ÷åëîâåêà, ïîäõîäÿùåãî äëÿ Ïèðàìà.
No, he hath simply the best wit of any handicraft man in Athens.
Íå íàéòè! Èçî âñåõ àôèíñêèõ ðåìåñëåííèêîâ ó Îñíîâû ñàìàÿ óìíàÿ ãîëîâà.
Yea and the best person too; and he is a very paramour for a sweet voice.
È ê òîìó æå îí ó íàñ ñàìûé êðàñèâûé. À óæ ïî ãîëîñó òàê íàñòîÿùèé ëþáîâíèê.
You must say ‘paragon:’ a paramour is, God bless us, a thing of naught.
Enter SNUG
Êàêîå íåïðèñòîéíîå ñëîâå — «ëþáîâíèê»! Ñêàæè ëó÷øå: «ëþáèòåëü».
Âõîäèò Ìèëÿãà.
Masters, the duke is coming from the temple, and there is two or three lords and ladies more married: if our sport had gone forward, we had all been made men.
Äðóçüÿ, ãåðöîã âîçâðàòèëñÿ èç õðàìà; òàì ñ íèì çàîäíî îáâåí÷àëè äâóõ èëè òðåõ äàì è êàâàëåðîâ. Îõ, êàáû íàøà ïüåñà ïîøëà, ìû áû âñå ëþäüìè ñòàëè.
O sweet bully Bottom! Thus hath he lost sixpence a day during his life; he could not have ‘scaped sixpence a day: an the duke had not given him sixpence a day for playing Pyramus, I’ll be hanged; he would have deserved it: sixpence a day in Pyramus, or nothing.
Enter BOTTOM
Àõ, ìèëûé íàø óäàëåö Îñíîâà! Ïîòåðÿë îí øåñòü ïåíñîâ â äåíü íà âñþ æèçíü. Íå ìèíîâàòü áû åìó øåñòè ïåíñîâ â äåíü ïîæèçíåííî: ïóñòü áû ìåíÿ ïîâåñèëè, åñëè 6û ãåðöîã íå íàçíà÷èë åìó øåñòè ïåíñîâ â äåíü. Øåñòü ïåíñîâ — è íèêàêèõ!
Âõîäèò Îñíîâà.
Where are these lads? where are these hearts?
Ãäå îíè, ìîè ìîëîä÷èêè? Ãäå îíè, ìîè ñåðäå÷íûå äðóæêè?
Bottom! O most courageous day! O most happy hour!
Îñíîâà! Âîò áëàãîñëîâåííûé äåíü, âîò ñ÷àñòëèâûé ÷àñ!
Masters, I am to discourse wonders: but ask me not what; for if I tell you, I am no true Athenian. I will tell you every thing, right as it fell out.
Íó, êóìàíüêè, è åñòü æå ó ìåíÿ ÷òî ïåðåñêàçàòü âàì. ×óäåñà! Íî íå ñïðàøèâàéòå ìåíÿ íè î ÷åì. Íå áóäü ÷åñòíûé àôèíÿíèí, åñëè ÿ íå ðàññêàæó âàì, ÷òî ñî ìíîé áûëî. ß âàì âñå äî òî÷íîñòè ðàññêàæó, êàê ÷òî ñëó÷èëîñü.
Let us hear, sweet Bottom.
Ðàññêàçûâàé, ðàññêàçûâàé, äðàãîöåííûé Îñíîâà!
Not a word of me. All that I will tell you is, that the duke hath dined. Get your apparel together, good strings to your beards, new ribbons to your pumps; meet presently at the palace; every man look o’er his part; for the short and the long is, our play is preferred. In any case, let Thisby have clean linen; and let not him that plays the lion pair his nails, for they shall hang out for the lion’s claws. And, most dear actors, eat no onions nor garlic, for we are to utter sweet breath; and I do not doubt but to hear them say, it is a sweet comedy. No more words: away! go, away!
Íè ñëîâà îáî ìíå. Âñå, ÷òî ÿ âàì ïîêà ñêàæó, — ýòî âîò ÷òî: ãåðöîã óæå îòîáåäàë. Ñîáèðàéòå âàøè ïîæèòêè. Ïðèâÿæèòå íîâûå øíóðêè ê áîðîäàì è íîâûå áàíòû ê òóôëÿì. Áåëåíî íàì âñåì ñîéòèñü ó äâîðöà. Êàæäûé ïðîñìîòðè õîðîøåíüêî ñâîþ ðîëü. Êîðî÷å ñêàçàòü, íàøà ïüåñà âûáðàíà. Âî âñÿêîì ñëó÷àå, Ôèñáà ïóñòü íàäåíåò ÷èñòîå áåëüå, à Ëåâ ÷òîáû íå âçäóìàë îáðåçàòü íîãòè: îíè äîëæíû âûãëÿäûâàòü èç-ïîä ëüâèíîé øêóðû, êàê êîãòè. À ãëàâíîå, äîðîãèå ìîè àêòåðû, íå åøüòå íè ëóêó, íè ÷åñíîêó. Ìû äîëæíû èñïóñêàòü ñëàäîñòíîå áëàãîóõàíüå, è ÿ íå ñîìíåâàþñü, ÷òî çðèòåëè ñêàæóò: âîò ñëàä÷àéøàÿ ïüåñà. Áåç âñÿêèõ ðàññóæäåíèé! Ìàðø âïåðåä áåç äàëüíèõ ñëîâ!
Источник