Анализ без меня б твои сны улетали
16. «Áåç Ìåíÿ á òâîè ñíû óëåòàëè »
Áåç Ìåíÿ á òâîè ñíû óëåòàëè
 áåçæåëàííî-òóìàííóþ âûñü,
Òû âîñïîìíè âå÷åðíèå äàëè,
 òèõèé òåðåì, äèòÿ, ïîñòó÷èñü.
ß æèâó íàä çóá÷àòîé çåìëåþ,
Âå÷åðåþ â Ìîåì òåðåìó.
Ïðèõîäè, ß òåáÿ óñïîêîþ,
Ìèëûé, ìèëûé, òåáÿ îáíèìó.
Îòîøëà ß â ñíåãà áåç âîçâðàòà,
Íî, õîëîäíûå âèõðè êðóòÿ,
Íà ÷åðòå îãíåâîãî çàêàòà
Íà÷åðòàëà ß Èìÿ, äèòÿ
Àâãóñò 1902
Ïîäîáíûå ñòèõè ÑÏÄ ÿ íàçûâàþ âñòàâêàìè ÷óæèì ïî÷åðêîì (òàê â ðóêîïèñÿõ Âëàäèìèðà Ñîëîâüåâà âñòðå÷àþòñÿ âðåçêè äðóãèì ïî÷åðêîì, ïîäïèñàííûå Sophie, îáðàùåííûå ê íåìó). Òî åñòü ëèðè÷åñêèé ãåðîé ñòèõîòâîðåíèÿ — íå ïîýò, à Òà, ê êîòîðîé â äðóãèõ ñòèõàõ îáðàùàåòñÿ îí.
Òÿæåëîå ñòèõîòâîðåíèå. Åìó ïðÿìîé ðå÷üþ îáúÿñíÿþò, ÷òî âåñü ýòîò ëåòíèé êîøìàð ðàñïëàòà çà òî, ÷òî òû ïîïûòàëñÿ áûòü «áåç Ìåíÿ».(«ß» — ýòî íå ïîýò, ýòî — «Òû») È åãî çîâóò âåðíóòüñÿ.
ß æèâó íàä çóá÷àòîé çåìëåþ,
Âå÷åðåþ â Ìîåì òåðåìó
«Ìîé òåðåì» «íàä çóá÷àòîé çåìëåþ», â êîòîðîì îíà «âå÷åðèò»
(ÂÅ×ÅÐßÒÜ, âå÷åðÿþ, âå÷åðÿåøü, íåñîâåð. (îáë.). Óæèíàòü. Íî «ß» â íåì íå óæèíàåò â íåì îíà ïðîâîäèò âå÷åð
À ìîæåò, äàæå ñîòâîðÿåò âå÷åð.)
äëÿ íàñ ýòî, êîíå÷íî, çàðÿ. «Çóá÷àòóþ» ñòðóêòóðó øàõìàòîâñêîãî ëàíäøàôòà îí áóäåò ïîìèíàòü âñþ æèçíü:
(
«
È âèæó â ñíàõ òâîé îáðàç, òâîé ïðåêðàñíûé,
Êàêèì îí áûë äî íî÷è çëîé è ñòðàñòíîé,
Êàêèì ÿâëÿëñÿ ìíå. Ñìîòðè:
Âñ¸ òà æå òû, êàêîé öâåëà êîãäà-òî,
Òàì, íàä ãîðîé òóìàííîé è çóá÷àòîé,
 ëó÷àõ íåìåðêíóùåé çàðè.
«Êîãäà çàìðóò îò÷àÿíüå è çëîáà» ( 1908 )
)
Íî ñòèõîòâîðåíèå «òÿæåëîå» íå èç-çà ýòîãî:
Ïðèõîäè, ß òåáÿ óñïîêîþ,
Ìèëûé, ìèëûé, òåáÿ îáíèìó.
×òî òóò, âðîäå áû «òÿæåëîãî»? Íî, âîò, äàëüøå:
Îòîøëà ß â ñíåãà áåç âîçâðàòà
Íî, õîëîäíûå âèõðè êðóòÿ
 àâãóñòå 1902 ãîäà îí óæå ïèñàë î ñíåæíûõ âèõðÿõ:
«
Ïîòîì ñîìêíóëàñü ïîëûíüÿ
Åãî îãîíü ïîãàñ.
Ñëèëîñü ìîðîçíîå êîëüöî
 ñïîêîéíûé ñòðóéíûé áåã.
Çàðäåëîñü íåæíîå ëèöî,
Âçäîõíóë õîëîäíûé ñíåã»
12. «Çà òåìíîé äàëüþ ãîðîäñêîé
» ( 4 àâãóñòà 1902)
Ýòî îäíî èç ñòèõîòâîðåíèé î «áåçëèêèõ»
Òàê ÷òî? «ß» ñ íèìè?
È åùå
×åðåç òðè ãîäà îí íàïèøåò, âñïîìíèâ «Åå» ñëîâà:
«Òû â ïîëÿ îòîøëà áåç âîçâðàòà.
Äà ñâÿòèòñÿ Èìÿ Òâîå!
Ñíîâà êðàñíûå êîïüÿ çàêàòà
Ïðîòÿíóëè êî ìíå îñòðèå.»
«Òû â ïîëÿ îòîøëà áåç âîçâðàòà.» ( 1905 )
Ýòèì ñòèõîòâîðåíèåì îòêðîåòñÿ II òîì òîì ïðåäàòåëüñòâ. È òîëüêî ëè îí ïðåäàë Åå?.. À îíà?..
*
*
âêðàòöå î ìåñòå ñòèõîòâîðåíèÿ â îáùåì ñâîäå êíèãè «Ñòèõè î Ïðåêðàñíîé Äàìå».
Àë. Áëîê : «Ñèìâîëèñò óæå èçíà÷àëà — òåóðã, òî åñòü îáëàäàòåëü òàéíîãî çíàíèÿ, çà êîòîðûì ñòîèò òàéíîå äåéñòâèå».
Òåóðãèÿ — ýòî ÷åëîâå÷åñêàÿ ïðàêòèêà ïî ðàáîòå ñ áîæåñòâåííûìè ñóùíîñòÿìè. «Ñòèõè î Ïðåêðàñíîé Äàìå» — ðàáî÷èé äíåâíèê Àëåêñàíäðà Áëîêà î õîäå ïîäîáíîé ïðàêòèêè.
Ñïóñòÿ äåñÿòü ëåò îí íàïèøåò Àíäðåþ Áåëîìó: Îòíûíå ÿ íå ïîñìåþ âîçãîðäèòüñÿ, êàê íåêîãäà, êîãäà, íåîïûòíûì þíîøåé, çàäóìàë òðåâîæèòü ò¸ìíûå ñèëû — è óðîíèë èõ íà ñåáÿ.
«Ñòèõè î Ïðåêðàñíîé Äàìå» êàê ðàç îá ýòîì — î ò¸ìíûõ ñèëàõ è î ãîðäûíè ïîïûòêè ñïðàâèòñÿ ñ íèìè.
Ñïðàâèòüñÿ íå ïîëó÷èëîñü. Ñïóñòÿ åù¸ äåñÿòü ëåò, óæå ïîñëå ñìåðòè Áëîêà, Àíäðåé Áåëûé ðåçþìèðóåò:
«Ïåðâûé òîì — ïîòðÿñåíüå: ñòðåìèòåëüíûé âûõîä èç ëîíà èñêóññòâà; è — âñòðå÷à ñ Âèäåíèåì Ëó÷åçàðíîé ïîäðóãè; è — äàëåå: íåóìåíèå âîïëîòèòü ýòó âñòðå÷ó, îáðûâ âñåõ ïóòåé»
Äëÿ Áëîêà áûëî âàæíî ïîä÷åðêíóòü ðàáî÷èé, ðåàëèñòè÷åñêèé õàðàêòåð êíèãè («ê ìîèì æå ñëîâàì ïðîøó îòíåñòèñü êàê ê ñëîâàì, èãðàþùèì ñëóæåáíóþ ðîëü, êàê ê Áåäåêåðó [ïóòåâîäèòåëü], êîòîðûì ïî íåîáõîäèìîñòè ïîëüçóåòñÿ ïóòåøåñòâåííèê»), ïîýòîìó âìåñòî òð¸õ ðàçäåëîâ ñ ìèñòè÷åñêèìè íàçâàíèÿìè «Íåïîäâèæíîñòü», «Ïåðåêð¸ñòêè», «Óùåðá» ïåðâîãî èçäàíèÿ â êàíîíè÷åñêîé ðåäàêöèè èõ ñòàëî øåñòü, ó êîòîðûõ âìåñòî âñÿêîé ôèëîñîôèè òåïåðü òîëüêî óêàçàíèÿ íà ìåñòî è âðåìÿ äåéñòâèÿ.
Âîò èõ êðàòêàÿ ñâîäêà:
I. Ñ.-Ïåòåðáóðã. Âåñíà 1901 ãîäà. Þíûé òåóðã îáðåòàåò ñâåò, íî ïîÿâëÿåòñÿ è «ãàäàëêà» èç Ò¸ìíîãî õðàìà .
II. Ñ. Øàõìàòîâî. Ëåòî 1901 ãîäà. Ïîýò ó÷èòñÿ ðàáîòàòü ñ îáðåò¸ííûìè ñèëàìè, íî ïîñòîÿííî ïóòàåòñÿ ìåæ ßñíîé è ãàäàëêîé, ìåæ Ñîëíöåì è ëþáèìîé. Ìåæ Òîáîþ è òîáîé.
III. Ñ.-Ïåòåðáóðã. Îñåíü è çèìà 1901 ãîäà. Ãðàíü áîãîïîçíàíèÿ: ïîïûòêà óñïåøíàÿ! óâèäåòü â ëþáèìîé áîãèíþ, òî åñòü ðàñêðûòü â «òåáå» Òåáÿ! Íî òóò æå ïîÿâëÿþòñÿ «äâîéíèêè», êîòîðûå èñêóøàþò òåóðãà ðîññûïüþ ìèðîâ.
IV. Ñ.-Ïåòåðáóðã. Çèìà è âåñíà 1902 ãîäà. Âèäåíèå Ìîèñåÿ, ãîòîâíîñòü ê Àêòó, âèäåíèå, êàê «ìû ñòðàíñòâîâàëè ñ Íèì ïî ãîðîäàì» íî ÷òî ýòî âñå? ïîñëàíèÿ îò Òåáÿ èëè îáìàíêè «äâîéíèêîâ»? È ñíîâà âèäåíèå Ìîèñåÿ, âèäåíèå Íåîïàëèìîé Êóïèíû, îñîçíàíèå, ÷òî Òû Êóïèíà, òî åñòü Òû ïðÿìîé ïðèçûâ Ãîñïîäåí ê äåéñòâèþ, êàê íåêîãäà ê ïðîñòîìó ïàñòóõó Ìîèñåþ: «Èäè! È ñîâåðøè íåáûâàëîå». Íî îïÿòü âìåøèâàþòñÿ àêòîðû ëèëîâûõ ìèðîâ ãàäàëêà, äâóëèêèé, äâîéíèê. È ïîýò ñðûâàåòñÿ â îòêðûòûå åìó «äâîéíèêàìè» äðóãèå ìèðû.
V. Ñ. Øàõìàòîâî. Ëåòî 1902 ãîäà. Ëåòî çèìíèõ êîøìàðîâ, ëåòî ðàñïëàòû
Íî â îòâåò íà ïðÿìîé ïðèçûâ: «Ïðèõîäè, ß òåáÿ óñïîêîþ», ïîýò íàñòàèâàåò íà ñâî¸ì ïðàâå íà «êàìåííûå äîðîãè».
VI. Ñ.-Ïåòåðáóðã. Îñåíü 7 íîÿáðÿ 1902 ãîäà. Îí âûõîäèò íà Òðîïó ìèðîâ ëèëîâûõ ìèðîâ. Áðîäèò ïî íåé, îò÷àèâàåòñÿ. Îí, ñòàâÿ íà êîí ñâîþ æèçíü, ïðîðûâàåòñÿ ê Õðàìó, íî, ñóäÿ ïî âñåìó, ýòî ò¸ìíûé õðàì.
Äàííîå ñòèõîòâîðåíèå îòíîñèòñÿ ê ÒÐÅÒÜÅÉ ñöåíå ÏßÒÎÃÎ ðàçäåëà. Âñåãî ñöåí â íåì ïÿòü:
Ñöåíà ïåðâàÿ. Ðàçíîìèðüå.
Ñöåíà âòîðàÿ. Èíîå íîâîñåëüå
Ñöåíà òðåòüÿ. ×óæàÿ ñâàäüáà
Ñöåíà ÷åòâåðòàÿ. Áåç ëèöà è íàçâàíüÿ.
Ñöåíà ïÿòàÿ. Äâóõ ãîëîñîâ ïåðåêëè÷êà.
*
Äâóõ ãîëîñîâ ïåðåêëè÷êà:
16. «Áåç Ìåíÿ á òâîè ñíû óëåòàëè
» ( https://www.proza.ru/2018/01/03/1113 )
Âîïðîñ ÷óæèì ïî÷åðêîì: ïî÷åìó òû óõîäèë?
17. «Òåáÿ ÿ âñòðå÷ó ãäå-òî â ìèðå
» ( https://www.proza.ru/2018/01/03/1114 )
Óêîðèçíà íå ïðèíÿòà.
*
«Сбежал с горы и замер в чаще…»
Сбежал с горы и замер в чаще.
Кругом мелькают фонари…
Как бьется сердце — злей и чаще!
Меня проищут до зари.
Огонь болотный им неведом.
Мои глаза — глаза совы.
Пускай бегут за мною следом
Среди запутанной травы.
Мое болото их затянет,
Сомкнется мутное кольцо,
И, опрокинувшись, заглянет
Мой белый призрак им в лицо.
21 июля 1902
«Я и молод, и свеж, и влюблен…»
Я и молод, и свеж, и влюблен,
Я в тревоге, в тоске и в мольбе,
Зеленею, таинственный клен,
Неизменно склоненный к тебе.
Теплый ветер пройдет по листам
Задрожат от молитвы стволы,
На лице, обращенном к звездам,
Ароматные слезы хвалы.
Ты придешь под широкий шатер
В эти бледные сонные дни
Заглядеться на милый убор,
Размечтаться в зеленой тени.
Ты одна, влюблена и со мной,
Нашепчу я таинственный сон.
И до ночи — с тоскою, с тобой,
Я с тобой, зеленеющий клен.
31 июля 1902
«Ужасен холод вечеров…»
Ужасен холод вечеров,
Их ветер, бьющийся в тревоге,
Несуществующих шагов
Тревожный шорох на дороге
Холодная черта зари —
Как память близкою недуга
И верный знак, что мы внутри
Неразмыкаемого круга.
Июль 1902
«За темной далью городской…»
За темной далью городской
Терялся белый лед.
Я подружился с темнотой,
Замедлил быстрый ход.
Ревело с черной высоты
И приносило снег.
Навстречу мне из темноты
Поднялся человек.
Лицо скрывая от меня,
Он быстро шел вперед
Туда, где не было огня
И где кончался лед.
Он обернулся — встретил я
Один горящий глаз.
Потом сомкнулась полынья —
Его огонь погас.
Слилось морозное кольцо
В спокойный струйный бег.
Зарделось нежное лицо,
Вздохнул холодный снег.
И я не знал, когда и где
Явился и исчез —
Как опрокинулся в воде
Лазурный сон небес.
4 августа 1902
«Свет в окошке шатался…»
Свет в окошке шатался,
В полумраке — один —
У подъезда шептался
С темнотой арлекин.
Был окутанный мглою
Бело-красный наряд
Наверху-за стеною —
Шутовской маскарад
Там лицо укрывали
В разноцветную ложь.
Но в руке узнавали
Неизбежную дрожь.
«Он» — мечом деревянным
Начертал письмена.
Восхищенная странным,
Потуплялась «Она».
Восхищенью не веря,
С темнотою — один —
У задумчивой двери
Хохотал арлекин.
6 августа 1902
«Пытался сердцем отдохнуть я…»
Пытался сердцем отдохнуть я —
Ужель не сбросить этих снов?
Но кто-то ждал на перепутьи
Моих последних, страшных слов…
Он ждет еще. Редеют тени,
Яснее, ближе сон конца.
Он спрятал голову в колени
И не покажет мне лица.
Но в день последний, в час бездонный,
Нарушив всяческий закон,
Он встанет, призрак беззаконный,
Зеркальной гладью отражен.
И в этот час в пустые сени
Войдет подобие лица,
И будет в зеркале без тени
Изображенье пришлеца.
27 августа 1902
«Золотистою долиной…»
Золотистою долиной
Ты уходишь, нем и дик.
Тает в небе журавлиный
Удаляющийся крик.
Замер, кажется, в зените
Грустный голос, долгий звук.
Бесконечно тянет нити
Торжествующий паук.
Сквозь прозрачные волокна
Солнце, света не тая,
Праздно бьет в слепые окна
Опустелого жилья.
За нарядные одежды
Осень солнцу отдала
Улетевшие надежды
Вдохновенного тепла.
29 августа 1902
«Без Меня б твои сны улетали…»
Без Меня б твои сны улетали
В безжеланно-туманную высь,
Ты воспомни вечерние дали,
В тихий терем, дитя, постучись.
Я живу над зубчатой землею,
Вечерею в Моем терему.
Приходи, Я тебя успокою,
Милый, милый, тебя обниму.
Отошла Я в снега без возврата,
Но, холодные вихри крутя,
На черте огневого заката
Начертала Я Имя, дитя…
Август 1902
«Тебя я встречу где-то в мире…»
Тебя я встречу где-то в мире,
За далью каменных дорог.
На страшном, на последнем пире
Для нас готовит встречу бог.
Август 1902
VI. С.-Петербург. Осень — 7 ноября 1902 года
«Я вышел в ночь — узнать, понять…»
Я вышел в ночь — узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.
Дорога, под луной бела,
Казалось, полнилась шагами.
Там только чья-то тень брела
И опустилась за холмами.
И слушал я — и услыхал:
Среди дрожащих лунных пятен
Далеко, звонко конь скакал,
И легкий посвист был понятен.
Но здесь, и дальше — ровный звук,
И сердце медленно боролось,
О, как понять, откуда стук,
Откуда будет слышен голос?
И вот, слышнее звон копыт,
И белый конь ко мне несется…
И стало ясно, кто молчит
И на пустом седле смеется.
Я вышел в ночь — узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.
6 сентября 1902 С.-Петербург
«Безрадостные всходят семена…»
Безрадостные всходят семена.
Холодный ветер бьется в голых прутьях.
В моей душе открылись письмена.
Я их таю — в селеньях, на распутьях…
И кра́дусь я, как тень, у лунных стен.
Меняются, темнеют, глохнут стены.
Мне сладостно от всяких перемен,
Мне каждый день рождает перемены.
О, как я жив, как бьет ключами кровь!
Я здесь родной с подземными ключами!
Мгновенья тайн! Ты, вечная любовь!
Я понял вас! Я с вами! Я за вами!
Растет, растет великая стена.
Холодный ветер бьется в голых прутьях…
Я вас открыл, святые письмена.
Я вас храню с улыбкой на распутьях.
6 сентября 1902
«В городе колокол бился…»
В городе колокол бился,
Поздние славя мечты
Я отошел и молился
Там, где провиделась Ты
Слушая зов иноверца,
Поздними днями дыша,
Билось попрежнему сердце,
Не изменялась душа.
Всё отошло, изменило,
Шепчет про душу мою…
Ты лишь Одна сохранила
Древнюю Тайну Свою.
15 сентября 1902
«Я просыпался и всходил…»
Я просыпался и всходил
К окну на темные ступени.
Морозный месяц серебрил
Мои затихнувшие сени.
Давно уж не было вестей,
Но город приносил мне звуки,
И каждый день я ждал гостей
И слушал шорохи и стуки.
И в полночь вздрагивал не раз,
И, пробуждаемый шагами,
Всходил к окну — и видел газ,
Мерцавший в улицах цепями.
Сегодня жду моих гостей
И дрогну, и сжимаю руки.
Давно мне не было вестей,
Но были шорохи и стуки.
18 сентября 1902
Экклесиаст
Благословляя свет и тень
И веселясь игрою лирной,
Смотри туда — в хаос безмирный,
Куда склоняется твой день.
Цела серебряная цепь,
Твои наполнены кувшины,
Миндаль цветет на дне долины,
И влажным зноем дышит степь.
Идешь ты к дому на горах,
Полдневным солнцем залитая,
Идешь — повязка золотая
В смолистых тонет волосах.
Зачахли каперса цветы,
И вот — кузнечик тяжелеет,
И на дороге ужас веет,
И помрачились высоты.
Молоть устали жернова.
Бегут испуганные стражи,
И всех объемлет призрак вражий,
И долу гнутся дерева.
Всё диким страхом смятено.
Столпились в кучу люди, звери.
И тщетно замыкают двери
Досель смотревшие в окно.
24 сентября 1902
«Она стройна и высока…»
Она стройна и высока,
Всегда надменна и сурова.
Я каждый день издалека
Следил за ней, на всё готовый.
Я знал часы, когда сойдет
Она — и с нею отблеск шаткий.
И, как злодей, за поворот
Бежал за ней, играя в прятки.
Мелькали желтые огни
И электрические свечи.
И он встречал ее в тени,
А я следил и пел их встречи.
Когда, внезапно смущены,
Они предчувствовали что-то,
Меня скрывали в глубины
Слепые темные ворота.
И я, невидимый для всех,
Следил мужчины профиль грубый,
Ее сребристо-черный мех
И что-то шепчущие губы.
27 сентября 1902
Сбежал с горы и замер в чаще…
Сбежал с горы и замер в чаще.
Кругом мелькают фонари…
Как бьется сердце – злей и чаще!
Меня проищут до зари.
Огонь болотный им неведом.
Мои глаза – глаза совы.
Пускай бегут за мною следом
Среди запутанной травы.
Мое болото их затянет,
Сомкнется мутное кольцо,
И, опрокинувшись, заглянет
Мой белый призрак им в лицо.
21 июля 1902
Как сон, уходит летний день…
Как сон, уходит летний день.
И летний вечер только снится.
За ленью дальних деревень
Моя задумчивость таится.
Дышу и мыслю и терплю.
Кровавый запад так чудесен.
Я этот час, как сон, люблю,
И силы нет страшиться песен.
Я в этот час перед тобой
Во прахе горестной душою.
Мне жутко с песней громовой
Под этой тучей грозовою.
27 июля 1902
Я и молод, и свеж, и влюблен…
Я и молод, и свеж, и влюблен,
Я в тревоге, в тоске и в мольбе,
Зеленею, таинственный клен,
Неизменно склоненный к тебе.
Теплый ветер пройдет по листам
Задрожат от молитвы стволы,
На лице, обращенном к звездам,
Ароматные слезы хвалы.
Ты придешь под широкий шатер
В эти бледные сонные дни
Заглядеться на милый убор,
Размечтаться в зеленой тени.
Ты одна, влюблена и со мной,
Нашепчу я таинственный сон.
И до ночи – с тоскою, с тобой,
Я с тобой, зеленеющий клен.
31 июля 1902
Ужасен холод вечеров…
Ужасен холод вечеров,
Их ветер, бьющийся в тревоге,
Несуществующих шагов
Тревожный шорох на дороге.
Холодная черта зари –
Как память близкою недуга
И верный знак, что мы внутри
Неразмыкаемого круга.
Июль 1902
Свет в окошке шатался…
Свет в окошке шатался,
В полумраке – один –
У подъезда шептался
С темнотой арлекин.
Был окутанный мглою
Бело-красный наряд
Наверху – за стеною –
Шутовской маскарад.
Там лицо укрывали
В разноцветную ложь.
Но в руке узнавали
Неизбежную дрожь.
«Он» – мечом деревянным
Начертал письмена.
Восхищенная странным,
Потуплялась «Она».
Восхищенью не веря,
С темнотою – один –
У задумчивой двери
Хохотал арлекин.
6 августа 1902
Тебе, Тебе, с иного света…
Тебе, Тебе, с иного света,
Мой Друг, мой Ангел, мой Закон!
Прости безумного поэта,
К тебе не возвратится он.
Я был безумен и печален,
Я искушал свою судьбу,
Я золотистым сном ужален
И чаю таинства в гробу.
Ты просияла мне из ночи,
Из бедной жизни увела,
Ты долу опустила очи,
Мою Ты музу приняла.
В гробу я слышу голос птичий,
Весна близка, земля сыра.
Мне золотой косы девичьей
Понятна томная игра.
14 августа 1902
Без Меня б твои сны улетали…
Без Меня б твои сны улетали
В безжеланно-туманную высь,
Ты воспомни вечерние дали,
В тихий терем, дитя, постучись.
Я живу над зубчатой землею,
Вечерею в Моем терему.
Приходи, Я тебя успокою,
Милый, милый, тебя обниму.
Отошла Я в снега без возврата,
Но, холодные вихри крутя,
На черте огневого заката
Начертала Я Имя, дитя…
Август 1902
В чужбину по гудящей стали…
В чужбину по гудящей стали
Лечу, опомнившись едва,
И, веря обещаньям дали,
Твержу вчерашние слова.
Теперь я знаю: где-то в мире,
За далью каменных дорог,
На страшном, на последнем пире
Для нас готовит встречу бог.
И нам недолго любоваться
На эти, здешние пиры:
Пред нами тайны обнажатся,
Возблещут новые миры.
Август 1902
Золотистою долиной…
Золотистою долиной
Ты уходишь, нем и дик.
Тает в небе журавлиный
Удаляющийся крик.
Замер, кажется, в зените
Грустный голос, долгий звук.
Бесконечно тянет нити
Торжествующий паук.
Сквозь прозрачные волокна
Солнце, света не тая,
Праздно бьет в слепые окна
Опустелого жилья.
За нарядные одежды
Осень солнцу отдала
Улетевшие надежды
Вдохновенного тепла.
29 августа 1902
