Достоевский содержание сон смешного человека достоевский
Федор Достоевский
СОН СМЕШНОГО ЧЕЛОВЕКА
Фантастический рассказ
I
Я смешной человек. Они меня называют теперь сумасшедшим. Это было бы повышение в чине, если б я все еще не оставался для них таким же смешным, как и прежде. Но теперь уж я не сержусь, теперь они все мне милы, и даже когда они смеются надо мной — и тогда чем-то даже особенно милы. Я бы сам смеялся с ними, — не то что над собой, а их любя, если б мне не было так грустно, на них глядя. Грустно потому, что они не знают истины, а я знаю истину. Ох как тяжело одному знать истину! Но они этого не поймут. Нет, не поймут.
А прежде я тосковал очень оттого, что казался смешным. Не казался, а был. Я всегда был смешон, и знаю это, может быть, с самого моего рождения. Может быть, я уже семи лет знал, что я смешон. Потом я учился в школе, потом в университете и что же — чем больше я учился, тем больше я научался тому, что я смешон. Так что для меня вся моя университетская наука как бы для того только и существовала под конец, чтобы доказывать и объяснять мне, по мере того как я в нее углублялся, что я смешон. Подобно как в науке, шло и в жизни. С каждым годом нарастало и укреплялось во мне то же самое сознание о моем смешном виде во всех отношениях. Надо мной смеялись все и всегда. Но не знали они никто и не догадывались о том, что если был человек на земле, больше всех знавший про то, что я смешон, так это был сам я, и вот это-то было для меня всего обиднее, что они этого не знают, но тут я сам был виноват: я всегда был так горд, что ни за что и никогда не хотел никому в этом признаться. Гордость эта росла во мне с годами, и если б случилось так, что я хоть перед кем бы то ни было позволил бы себе признаться, что я смешной, то, мне кажется, я тут же, в тот же вечер, раздробил бы себе голову из револьвера. О, как я страдал в моем отрочестве о том, что я не выдержу и вдруг как-нибудь признаюсь сам товарищам. Но с тех пор как я стал молодым человеком, я хоть и узнавал с каждым годом все больше и больше о моем ужасном качестве, но почему-то стал немного спокойнее. Именно почему-то, потому что я и до сих пор не могу определить почему. Может быть, потому что в душе моей нарастала страшная тоска по одному обстоятельству, которое было уже бесконечно выше всего меня: именно — это было постигшее меня одно убеждение в том, что на свете везде все равно. Я очень давно предчувствовал это, но полное убеждение явилось в последний год как-то вдруг. Я вдруг почувствовал, что мне все равно было бы, существовал ли бы мир или если б нигде ничего не было. Я стал слышать и чувствовать всем существом моим, что ничего при мне не было. Сначала мне все казалось, что зато было многое прежде, но потом я догадался, что и прежде ничего тоже не было, а только почему-то казалось. Мало-помалу я убедился, что и никогда ничего не будет. Тогда я вдруг перестал сердиться на людей и почти стал не примечать их. Право, это обнаруживалось даже в самых мелких пустяках: я, например, случалось, иду по улице и натыкаюсь на людей. И не то чтоб от задумчивости: об чем мне было думать, я совсем перестал тогда думать: мне было все равно. И добро бы я разрешил вопросы; о, ни одного не разрешил, а сколько их было? Но мне стало все равно, и вопросы все удалились.
И вот, после того уж, я узнал истину. Истину я узнал в прошлом ноябре, и именно третьего ноября, и с того времени я каждое мгновение мое помню. Это было в мрачный, самый мрачный вечер, какой только может быть. Я возвращался тогда в одиннадцатом часу вечера домой, и именно, помню, я подумал, что уж не может быть более мрачного времени. Даже в физическом отношении. Дождь лил весь день, и это был самый холодный и мрачный дождь, какой-то даже грозный дождь, я это помню, с явной враждебностью к людям, а тут вдруг, в одиннадцатом часу, перестал, и началась страшная сырость, сырее и холоднее, чем когда дождь шел, и ото всего шел какой-то пар, от каждого камня на улице и из каждого переулка, если заглянуть в него в самую глубь, подальше, с улицы. Мне вдруг представилось, что если б потух везде газ, то стало бы отраднее, а с газом грустнее сердцу, потому что он все это освещает. Я в этот день почти не обедал и с раннего вечера просидел у одного инженера, а у него сидели еще двое приятелей. Я все молчал и, кажется, им надоел. Они говорили об чем-то вызывающем и вдруг даже разгорячились. Но им было все равно, я это видел, и они горячились только так. Я им вдруг и высказал это: «Господа, ведь вам, говорю, все равно». Они не обиделись, а все надо мной засмеялись. Это оттого, что я сказал без всякого упрека, и просто потому, что мне было все равно. Они и увидели, что мне все равно, и им стало весело.
Когда я на улице подумал про газ, то взглянул на небо. Небо было ужасно темное, но явно можно было различить разорванные облака, а между ними бездонные черные пятна. Вдруг я заметил в одном из этих пятен звездочку и стал пристально глядеть на нее. Это потому, что эта звездочка дала мне мысль: я положил в эту ночь убить себя. У меня это было твердо положено еще два месяца назад, и как я ни беден, а купил прекрасный револьвер и в тот же день зарядил его. Но прошло уже два месяца, а он все лежал в ящике; но мне было до того все равно, что захотелось наконец улучить минуту, когда будет не так все равно, для чего так — не знаю. И, таким образом, в эти два месяца я каждую ночь, возвращаясь домой, думал, что застрелюсь. Я все ждал минуты. И вот теперь эта звездочка дала мне мысль, и я положил, что это будет непременно уже в эту ночь. А почему звездочка дала мысль — не знаю.
И вот, когда я смотрел на небо, меня вдруг схватила за локоть эта девочка. Улица уже была пуста, и никого почти не было. Вдали спал на дрожках извозчик. Девочка была лет восьми, в платочке и в одном платьишке, вся мокрая, но я запомнил особенно ее мокрые разорванные башмаки и теперь помню. Они мне особенно мелькнули в глаза. Она вдруг стала дергать меня за локоть и звать. Она не плакала, но как-то отрывисто выкрикивала какие-то слова, которые не могла хорошо выговорить, потому что вся дрожала мелкой дрожью в ознобе. Она была отчего-то в ужасе и кричала отчаянно: «Мамочка! Мамочка!» Я обернул было к ней лицо, но не сказал ни слова и продолжал идти, но она бежала и дергала меня, и в голосе ее прозвучал тот звук, который у очень испуганных детей означает отчаяние. Я знаю этот звук. Хоть она и не договаривала слова, но я понял, что ее мать где-то помирает, или что-то там с ними случилось, и она выбежала позвать кого-то, найти что-то, чтоб помочь маме. Но я не пошел за ней, и, напротив, у меня явилась вдруг мысль прогнать ее. Я сначала ей сказал, чтоб она отыскала городового. Но она вдруг сложила ручки и, всхлипывая, задыхаясь, все бежала сбоку и не покидала меня. Вот тогда-то я топнул на нее и крикнул. Она прокричала лишь: «Барин, барин!..» — но вдруг бросила меня и стремглав перебежала улицу: там показался тоже какой-то прохожий, и она, видно, бросилась от меня к нему.
Я поднялся в мой пятый этаж. Я живу от хозяев, и у нас номера. Комната у меня бедная и маленькая, а окно чердачное, полукруглое. У меня клеенчатый диван, стол, на котором книги, два стула и покойное кресло, старое-престарое, но зато вольтеровское. Я сел, зажег свечку и стал думать. Рядом, в другой комнате, за перегородкой, продолжался содом. Он шел у них еще с третьего дня. Там жил отставной капитан, а у него были гости — человек шесть стрюцких, пили водку и играли в штос старыми картами. В прошлую ночь была драка, и я знаю, что двое из них долго таскали друг друга за волосы. Хозяйка хотела жаловаться, но она боится капитана ужасно. Прочих жильцов у нас в номерах всего одна маленькая ростом и худенькая дама, из полковых, приезжая, с тремя маленькими и заболевшими уже у нас в номерах детьми. И она и дети боятся капитана до обмороку и всю ночь трясутся и крестятся, а с самым маленьким ребенком был от страху какой-то припадок. Этот капитан, я наверно знаю, останавливает иной раз прохожих на Невском и просит на бедность. На службу его не принимают, но, странное дело (я ведь к тому и рассказываю это), капитан во весь месяц, с тех пор как живет у нас, не возбудил во мне никакой досады. От знакомства я, конечно, уклонился с самого начала, да ему и самому скучно со мной стало с первого же разу, но сколько бы они ни кричали за своей перегородкой и сколько бы их там ни было, — мне всегда все равно. Я сижу всю ночь и, право, их не слышу, — до того о них забываю. Я ведь каждую ночь не сплю до самого рассвета и вот уже этак год. Я просиживаю всю ночь у стола в креслах и ничего не делаю. Книги читаю я только днем. Сижу и даже не думаю, а так, какие-то мысли бродят, а я их пускаю на волю. Свечка сгорает в ночь вся. Я сел у стола тихо, вынул револьвер и положил перед собою. Когда я его положил, то, помню, спросил себя: «Так ли?», и совершенно утвердительно ответил себе: «Так». То есть застрелюсь. Я знал, что уж в эту ночь застрелюсь наверно, но сколько еще просижу до тех пор за столом, — этого не знал. И уж конечно бы застрелился, если б не та девочка.
Источник
Герой этого рассказа Достоевского – несчастный человек, которого окружающие не принимали всерьёз, считали смешным. Более всех признавал себя смешным он сам. Проникшись от этого страшной тоской, он стал думать о самоубийстве и купил для этого револьвер.
Однажды в промозглый и грустный осенний вечер смешной человек шёл по улице. Случайно увидев одинокую звёздочку в просвете облаков, он вдруг затосковал так, что окончательно решил убить себя в эту же ночь. Но посреди пустой улицы его вдруг схватила за локоть с отчаянным криком: «Мамочка! Мамочка!» – девочка лет восьми, вся мокрая от дождя, в рваных башмаках. Смешной человек понял, что мать её умирает где-то поблизости. Однако ожидая и собственную смерть «через какие-нибудь два часа», он полагал, что в таком положении его не должны трогать чужие несчастья. «Если и бесчеловечную подлость сделаю, то теперь могу, потому что через два часа все угаснет». Он затопал и закричал на бедного ребёнка. Девочка в страхе метнулась на другую сторону улицу к показавшемуся там прохожему.
Иллюстрация к рассказу Ф. М. Достоевского «Сон смешного человека»
Смешной человек пришёл к себе, в съёмную комнату, на пятый этаж. Он сел у стола, вынул револьвер – и непременно застрелился бы, но снова вспомнил о девочке и поражался, что всё же сильно жалеет её и стыдится за свой поступок. Эта мысль заставила его задуматься. Размышления отдалили выстрел, а потом он незаметно заснул. Так девочка спасла ему жизнь.
Смешному человеку снилось, что он выстрелил себе в грудь из револьвера. Потом он увидел, как его несут в гробу и зарывают в могилу. Однако и там сознание его не угасало. В страхе и возмущении он воззвал к Богу – и вдруг могила разверзлась, и какое-то тёмное неизвестное существо понесло его высоко в небо.
Они неслись среди звёзд, пока вблизи не показалось светило, похожее на наше Солнце. Рядом находилась планета, почти как Земля. Смешной человек оказался один на поверхности планеты и увидел вокруг прекрасную природу, изумрудное море, роскошные растения. Появились и люди этой счастливой земли, необычайно красивые, по-детски радостные. Лучась добротой, они старались поскорее согнать страдание с лица незнакомца. Смешной человек вдруг понял: тут живут люди не согрешившие, в таком же раю, в каком были Адам и Ева до грехопадения.
Сон смешного человека. Мультфильм по рассказу Ф. М. Достоевского
Эти люди не знали наук и не стремились вдумываться ни во что, а лишь любовно смотрели друг на друга, на природу, на растения, на зверей, которые жили с ними мирно, не нападали на них и любили их, побежденные их же любовью. «Они блуждали по своим прекрасным рощам и лесам, они пели свои прекрасные песни, они питались легкою пищею, плодами своих деревьев, медом лесов своих и молоком их любивших животных». Для пищи и для одежды своей они трудились лишь немного и слегка. У них рождались дети, и была любовь, но без порывов буйного сладострастия. Старики их умирали тихо, как бы засыпая, благословляя прощавшихся с ними потомков, и сами напутствуемые их светлыми улыбками. Они глядели на смешного человека милыми, проникнутыми любовью взглядами, и он чувствовал, как от этого и его сердце становилось столь же невинным и правдивым, как у них.
Но заметив в чужаке нечто незнакомое и странное для себя, они обратили на это внимание. Стараясь сочувственно вникнуть в его душу, они стали невольно перенимать его настроения и страсти – и кончилось тем, что он развратил их всех! Всё начиналось невинно, с шутки, с кокетства, с любовной игры, но атом лжи проник в их сердца и понравился им. Быстро родилось сладострастие, сладострастие породило ревность, ревность – жестокость. Очень скоро брызнула первая кровь. Люди стали разъединяться. Начались укоры, упреки. Они узнали стыд и возвели его в добродетель. Они познали скорбь и полюбили скорбь, они жаждали мучения и говорили, что Истина достигается лишь мучением. Они провозгласили, что страдание есть красота, ибо в страдании лишь мысль. У них явилась наука. «Когда они стали злы, то начали говорить о братстве и гуманности… Когда они стали преступны, то изобрели справедливость и предписали себе целые кодексы, чтоб сохранить ее, а для обеспечения кодексов поставили гильотину». Утратив всякую веру в бывшее счастье, назвав его сказкой, они до того захотели быть невинными и счастливыми вновь, что обоготворили это желание, настроили храмов и стали молиться своей же идее, веруя в то же время в её неосуществимость.
Смешной человек ходил между ними, ломая руки, и плакал над ними. Он в отчаянии обвинял, проклинал и презирал себя. Но они лишь смеялись надо ним и под конец сочли его юродивым. Скорбь стеснила ему сердце. Он думал, что умрёт, но тут… проснулся.
Ф. М. Достоевский. Портрет работы В. Перова, 1872
Он сидел в том же кресле, перед ним лежал тот же револьвер, но он теперь оттолкнул его. Смешной человек поднял руки и заплакал; неизмеримый восторг пронизывал всё его существо. В ту же минуту он решил, что идёт проповедовать истину, ибо видел ее своими глазами, во всей её славе!
И с тех пор он проповедует. С тех пор он любит тех, которые надо ним смеются, больше всех остальных. Потому что он видел истину и теперь не верит, чтобы зло было нормальным состоянием людей. Над верой его смеются. Иногда он сбивается, но живой образ виденного во сне всегда остаётся с ним и всегда его поправляет и направляет. Насмешники считают, что он видел галлюцинацию, однако смешной человек уверен: счастье людей может устроиться в один день, в один час! Главное – надо любить других как себя. Если только все захотят, то сейчас же все устроится.
А ту маленькую девочку он отыскал…
© Автор статьи – Русская историческая библиотека.
Источник
Рассказ Ф. М. Достоевского «Сон смешного человека» был создан, а затем опубликован в периодическом издании «Дневник писателя» в 1877 году. Достоевский определил жанр своего произведения как «фантастический рассказ». При жизни автора это произведение ни разу не перепечатывали.
Молодой человек, от лица которого ведётся повествование, принял решение покончить с собой. Он приготовил револьвер, собираясь застрелиться. Так и не решившись на роковой шаг, главный герой уснул. Необычный мир, увиденный им в сновидении, напоминал Землю. Однако эта реальность была полностью лишена зла: здесь не воровали, не ненавидели, не ревновали, не испытывали зависти. Постепенно идеальный мир начинает меняться прямо на глазах молодого человека. Вскоре от добра и красоты ничего не остаётся. К главному герою приходит понимание – причиной происходящего стал он сам. Проснувшись, молодой человек чувствует изменения внутри себя. Он больше не хочет умирать. Главный герой намерен жить дальше и менять мир вокруг себя любовью и добром.
Характеристика персонажа
О главном герое читателям становится известно от него самого. Он рассказывает, что его с детства считали странным, смешным и смеялись над ним. Со временем смешной человек отдалился от общества настолько, что стал считать мир вокруг себя иллюзией, созданной специально для него. Постепенно главный герой приходит к уверенности в том, что вселенная перестанет существовать, как только угаснет его сознание.
Эгоцентризм ожесточил и сделал равнодушным от природы доброго смешного человека. В тот день, когда он собирался покончить с собой, он встретил на улице девочку, нуждавшуюся в помощи. Она пыталась подойти к смешному человеку, но он грубо отогнал её от себя. Придя домой, главный герой искренне раскаялся в содеянном, что ещё больше омрачило и без того мрачное настроение.
Кризис медленно охватывал душу смешного человека. Он уже не первый день находился в угнетённом состоянии, когда неожиданно полученный «знак свыше» заставил его всерьёз задуматься о самоубийстве. Главный герой увидел на небе звезду. Вероятно, ту же самую звезду в тот вечер увидела не одна сотня людей. И только для смешного человека она стала «знаком», поданным ему для того, чтобы он оборвал свою жизнь.
Смешной человек проходит через внутренние мытарства и переживает острый душевный кризис. Войдя в контакт с бессознательной частью своей психики, он, наконец, постигает истину. Идеальный мир, представший в сновидении, превращается в ту мрачную реальность, от которой пытался скрыться главный герой. В этот момент к нему приходит знание о том, что в произошедшем виноват только он сам. Смешной человек настолько недоволен миров вокруг себя, что видит его хуже, чем он есть на самом деле.
Непростое детство главного героя, в котором он был вынужден терпеть незаслуженное унижение, заставило его думать о том, что общество состоит исключительно из злых и жестоких людей. Смешной человек ни от кого не ожидает добра и сам отказывается от помощи ближним. Увидев странный сон, главный герой ощущает единственный выход из кризиса: он сам не должен становиться носителем и передатчиком агрессии.
Главная идея
Мир не настолько идеален, чтобы ждать от него приятных сюрпризов, но и не настолько плох, чтобы стремиться уйти из него. Добро и зло сосуществуют в одном пространстве. Каждому человеку предстоит сделать выбор, приняв ту или иную сторону.
Анализ произведения
Несмотря на то, что «Сон смешного человека» представляет собой всего лишь небольшой рассказ, большинство литературоведов сходятся во мнении о том, что это произведение занимает одно из наиболее значимых мест в творчестве писателя.
Образ Утопии
Достоевский считает свой рассказ «фантастическим». Однако никакой фантастики в произведении читатель так и не находит. В рассказе описана вполне заурядная действительность, в которой пришлось жить и самому автору. Каким бы необычным ни был сон, он не даёт право считать произведение фантастическим, поскольку странные сновидения могут присниться каждому. На вопрос о том, почему Достоевский считает сюжет своего рассказа фантастическим, можно дать множество непохожих друг на друга ответов. Каждый критик ответит по-своему.
Роль снов в творчестве писателя
Писатель неоднократно уделял внимание снам в своём творчестве. Не стал исключением и «Сон смешного человека». Краткое содержание любого сновидения пересказать бывает довольно трудно. Происходящее во сне слишком нелогично для того, чтобы понять сюжет «фильма».
Сон главного героя можно назвать скорее утопическим, чем фантастическим. В своём сновидении смешной человек видит тот мир, в котором ему хотелось бы жить. В «фильме» представлены ожидания главного героя.
Ошибка смешного человека состоит в том, что он воспринимает окружающую реальность только с одной стороны. В фантазиях главного героя живёт утопический образ мира, в котором царит безграничная любовь между людьми. Столкнувшись с одним из проявлений враждебности окружения, смешной человек словно убеждается: этот мир ужасен! Однако ни идеал главного героя, ни «горькая правда», с которой ему пришлось столкнуться, не могут охарактеризовать всю вселенную.
Символы в рассказе
Читателю нетрудно увидеть в произведении Достоевского несколько символов. Прежде всего, это звезда, по непонятным причинам, ставшая для главного героя руководством к роковым действиям. Пятиконечную звезду можно сравнить с пентаграммой, которую нередко связывают с сатанизмом.
Девочка, встреченная главным героем, становится вторым важным символом рассказа. Маленькое беспомощное существо символизирует ребёнка внутри самого главного героя. Несмотря на внешнее безразличие к жизни, окружающим и даже некоторую жестокость, смешной человек продолжает оставаться беззащитным и несчастным. По мнению самого главного героя, именно эта девочка и удержала его от рокового шага. Смешного человека начинают мучить вопросы, связанные с незнакомым ребёнком, что и заставляет его отложить самоубийство.
Сон главного героя основан на мифе о том, что человечество в своём развитии прошло несколько эпох. Миф возник ещё в античные времена и не является вымыслом Достоевского. Согласно легенде, первой эпохой, через которую прошло человечество, был так называемый «золотой век». Этот период сопоставим с библейским раем. Люди жили счастливо и ни о чём не заботились. «Золотой век» сменился «серебряным», который впоследствии сменился «медным». Последним настал «железный век», самая несчастная из всех эпох. Мимолётные упоминания о «золотом веке» можно найти во многих романах Ф. М. Достоевского. Измученным тяжёлой жизнью людям в какой-то момент удаётся почувствовать что-то похожее на радость и любовь ко всем ближним. В рассказе «Сон смешного человека» тема потерянного рая раскрыта наиболее подробно. Писатель создаёт картину идеального мира во всех подробностях.
Заслуживает внимания еще одна повесть Федора Достоевского “Записки из Мертвого дома”, в которой автор развивает тему тюремной жизни и психологии каторжников.
Так же стоит прочитать повесть Достоевского “Записки из подполья”, написанные в форме писем и воспоминаний вымышленного героя, который недоволен своим местом в обществе и мирской несправедливостью.
Виновником деградации рая, согласно мнению Достоевского, становится сам человек. Идеальный мир был разрушен не стихийным бедствием, а действиями главного героя, научившего обитателей Утопии лгать и любить ложь.
Источник
