В полуночной тиши бессонницы

В полуночной тиши бессонницы thumbnail

«Страницы милые опять персты раскрыли…»

Страницы милые опять персты раскрыли;

Я снова умилен и трепетать готов,

Чтоб ветер иль рука чужая не сронили

Засохших, одному мне ведомых цветов.

О, как ничтожно всё! От жертвы жизни целой,

От этих пылких жертв и подвигов святых —

Лишь тайная тоска в душе осиротелой

Да тени бледные у лепестков сухих.

Но ими дорожит мое воспоминанье;

Без них всё прошлое – один жестокий бред,

Без них – один укор, без них – одно терзанье,

И нет прощения, и примиренья нет!

«Еще одно забывчивое слово…»

Еще одно забывчивое слово,

Еще один случайный полувздох —

И тосковать я сердцем стану снова,

И буду я опять у этих ног.

Душа дрожит, готова вспыхнуть чище,

Хотя давно угас весенний день

И при луне на жизненном кладбище

Страшна и ночь, и собственная тень.

«Кровию сердца пишу я к тебе эти строки…»

Кровию сердца пишу я к тебе эти строки,

Видно, разлуки обоим несносны уроки,

Видно, больному напрасно к свободе стремиться,

Видно, к давно прожитому нельзя воротиться,

Видно, во всём, что питало горячку недуга,

Легче и слаще вблизи упрекать нам друг друга.

«Нет, я не изменил. До старости глубокой…»

Нет, я не изменил. До старости глубокой

Я тот же преданный, я раб твоей любви,

И старый яд цепей, отрадный и жестокой,

Еще горит в моей крови.

Хоть память и твердит, что между нас могила,

Хоть каждый день бреду томительно к другой, —

Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла,

Когда ты здесь, передо мной.

Мелькнет ли красота иная на мгновенье,

Мне чудится, вот-вот, тебя я узнаю;

И нежности былой я слышу дуновенье,

И, содрогаясь, я пою.

«В полуночной тиши бессонницы моей…»

В полуночной тиши бессонницы моей

Встают пред напряженным взором

Былые божества, кумиры прежних дней,

С их вызывающим укором.

И снова я люблю, и снова я любим,

Несусь вослед мечтам любимым,

А сердце грешное томит меня своим

Неправосудьем нестерпимым.

Богини предо мной, давнишние друзья,

То соблазнительны, то строги,

Но тщетно алтарей ищу пред ними я:

Они – развенчанные боги.

Пред ними сердце вновь в тревоге и в огне,

Но пламень тот с былым несхожий;

Как будто, смертному потворствуя, оне

Сошли с божественных подножий.

И лишь надменные, назло живой мечте,

Не зная милости и битвы,

Стоят владычицы на прежней высоте

Под шепот презренной молитвы.

Их снова ищет взор из-под усталых вежд,

Мольба к ним тщетная стремится,

И прежний фимиам несбыточных надежд

У ног их всё еще дымится.

«Светил нам день, будя огонь в крови…»

Светил нам день, будя огонь в крови…

Прекрасная, восторгов ты искала

И о своей несбыточной любви

Младенчески мне тайны поверяла.

Как мог, слепец, я не видать тогда,

Что жизни ночь над нами лишь сгустится,

Твоя душа, красы твоей звезда,

Передо мной, умчавшись, загорится,

И, разлучась навеки, мы поймем,

Что счастья взрыв мы промолчали оба

И что вздыхать обоим нам по нем,

Хоть будем врознь стоять у двери гроба.

«Прости! во мгле воспоминанья…»

Прости! во мгле воспоминанья

Всё вечер помню я один, —

Тебя одну среди молчанья

И твой пылающий камин.

Глядя в огонь, я забывался,

Волшебный круг меня томил,

И чем-то горьким отзывался

Избыток счастия и сил.

Что за раздумие у цели?

Куда безумство завлекло?

В какие дебри и метели

Я уносил твое тепло?

Где ты? Ужель, ошеломленный,

Кругом не видя ничего,

Застывший, вьюгой убеленный,

Стучусь у сердца твоего?..

«Руку бы снова твою мне хотелось пожать!…»

Руку бы снова твою мне хотелось пожать!

Прежнего счастья, конечно, уже не видать,

Но и под старость отрадно очами недуга

Вновь увидать неизменно прекрасного друга.

В голой аллее, где лист под ногами шумит,

Как-то пугливо и сладостно сердце щемит,

Если стопам попирать довелося устало

То, что когда-то так много блаженства скрывало.

«Хоть счастие судьбой даровано не мне…»

Хоть счастие судьбой даровано не мне,

Зачем об этом так напоминать небрежно?

Как будто бы нельзя в больном и сладком сне

Дозволить мне любить вас пламенно и нежно.

Хотя б признался я в безумиях своих,

Что стоит робкого вам не пугать признанья?

Что стоит шелк ресниц склонить вам в этот миг,

Чтоб не блеснул в очах огонь негодованья?

Участья не прошу – могла б и ваша грусть,

Хотя б притворная, родить во мне отвагу,

И, издали молясь, поэт-безумец пусть

Прекрасный образ ваш набросит на бумагу.

Источник

В полуночной тиши бессонницы

 ïîëóíî÷íîé òèøè áåññîííèöû ìîåé

 ïîëóíî÷íîé òèøè áåññîííèöû ìîåé
Âñòàþò ïðåä íàïðÿæåííûì âçîðîì
Áûëûå áîæåñòâà, êóìèðû ïðåæíèõ äíåé,
Ñ èõ âûçûâàþùèì óêîðîì.

È ñíîâà ÿ ëþáëþ, è ñíîâà ÿ ëþáèì,
Íåñóñü âîñëåä ìå÷òàì ëþáèìûì,
À ñåðäöå ãðåøíîå òîìèò ìåíÿ ñâîèì
Íåïðàâîñóäüåì íåñòåðïèìûì.

Áîãèíè ïðåäî ìíîé, äàâíèøíèå äðóçüÿ,
Òî ñîáëàçíèòåëüíû, òî ñòðîãè,
Íî òùåòíî àëòàðåé èùó ïðåä íèìè ÿ:
Îíè — ðàçâåí÷àííûå áîãè.

Ïðåä íèìè ñåðäöå âíîâü â òðåâîãå è â îãíå,
Íî ïëàìåíü òîò ñ áûëûì íåñõîæèé;
Êàê áóäòî, ñìåðòíîìó ïîòâîðñòâóÿ, îíå
Ñîøëè ñ áîæåñòâåííûõ ïîäíîæèé.

È ëèøü íàäìåííûå, íàçëî æèâîé ìå÷òå,
Íå çíàÿ ìèëîñòè è áèòâû,
Ñòîÿò âëàäû÷èöû íà ïðåæíåé âûñîòå
Ïîä øåïîò ïðåçðåííîé ìîëèòâû.

Èõ ñíîâà èùåò âçîð èç-ïîä óñòàëûõ âåæä,
Ìîëüáà ê íèì òùåòíàÿ ñòðåìèòñÿ,
È ïðåæíèé ôèìèàì íåñáûòî÷íûõ íàäåæä
Ó íîã èõ âñ¸ åùå äûìèòñÿ.

Äóë ñåâåð. Ïëàêàëà òðàâà

Äóë ñåâåð. Ïëàêàëà òðàâà
È âåòâè î íåäàâíåì çíîå,
È ðîç, ïðîñíóâøèõñÿ åäâà,
Ñæèìàëîñü ñåðäöå ìîëîäîå.

Ñòîÿë óãðþì òåíèñòûé ñàä,
Çàáûâ î ïåíüè ãîëîñèñòîì;
Ëèøü ñîëîâüèõè ðîáêèõ ÷àä
Õðèïëèâûì ïîäçûâàëè ñâèñòîì.

Ïðîøëà ïîðà âëþáëåííûõ ãðåç,
Çà÷åì åùå òîìèòüñÿ òùåòíî?
Íî âäðóã îäèí ëþáîâíèê ðîç
Çàïåë òàê ÿðêî, áåççàâåòíî.

Ïðîùàé, ñîëîâóøêî! — È ÿ
Ãîòîâ íà ìèã âîñêðåñíóòü òîæå,
È ïåñíü ïîñëåäíÿÿ òâîÿ
Âñåõ âåøíèõ ïåñåí ìíå äîðîæå.

Ëàñòî÷êè

Ïðèðîäû ïðàçäíûé ñîãëÿäàòàé,
Ëþáëþ, çàáûâøè âñ¸ êðóãîì,
Ñëåäèòü çà ëàñòî÷êîé ñòðåëü÷àòîé
Íàä âå÷åðåþùèì ïðóäîì.

Âîò ïîíåñëàñü è çà÷åðòèëà —
È ñòðàøíî, ÷òîáû ãëàäü ñòåêëà
Ñòèõèåé ÷óæäîé íå ñõâàòèëà
Ìîëíèåâèäíîãî êðûëà.

È ñíîâà òî æå äåðçíîâåíüå
È òà æå òåìíàÿ ñòðóÿ, —
Íå òàêîâî ëè âäîõíîâåíüå
È ÷åëîâå÷åñêîãî ÿ?

Íå òàê ëè ÿ, ñîñóä ñêóäåëüíûé,
Äåðçàþ íà çàïðåòíûé ïóòü,
Ñòèõèè ÷óæäîé, çàïðåäåëüíîé,
Ñòðåìÿñü õîòü êàïëþ çà÷åðïíóòü?

Íå ñïèòñÿ

Íå ñïèòñÿ. Äàé çàæãó ñâå÷ó. Ê ÷åìó ÷èòàòü?
Âåäü ñíîâà íå ïîéìó ÿ íè îäíîé ñòðàíèöû —
È ÿðêèé áåëûé ñâåò íà÷íåò â ãëàçàõ ìåëüêàòü,
È ëîæíûõ ïðèçðàêîâ çàáëåùóò âåðåíèöû.

Çà ÷òî æ? ×òî ñäåëàë ÿ? ×åì ãðåøåí ïðåä òîáîé?
Óæåëè ïîìûñåë ìíå äîëæåí áûòü óêîðîì,
÷òî òàê ÿçâèòåëüíî ñìååòñÿ ïðèçðàê òâîé
È ñìîòðèò íà ìåíÿ òàêèì òÿæåëûì âçîðîì?

Îäèíîêèé äóá

Ñìîòðè, — ñèíåÿ äðóã çà äðóãîì,
Êàêèì øèðîêèì ïîëóêðóãîì
Óõîäÿò ïðàâíóêè òâîè!
Çà÷åì æå òåíüþ áëàãîòâîðíîé
Âñ¸ êðóæèøü òû, ñòàðèê óïîðíûé,
Ïî ðóáåæàì ðîäíîé çåìëè?
Êîãäà æ íåâåäîìûì ñòðàäàíüÿì,
Êîãäà æåñòîêèì èñïûòàíüÿì
Ïðèäåò ìåäëèòåëüíûé êîíåö?
Èëü âå÷íî ïîíàïðàñíó ãîäû
Ðóêîé ñóðîâîé íåïîãîäû
Óïðÿìûé ùèïëþò òâîé âåíåö?
È ïîä èçðûòîþ êîðîþ
Òû ïîëîí ñèëîé ìîëîäîþ.
Òàê ñòàðûé âèòÿçü, ñâåðñòíèê òâîé,
Íå îñòûâàë äóøîé ñ ãîäàìè
Ïîä èççóáðåííîþ ìå÷àìè,
Äàâíî çàðæàâëåííîé áðîíåé.
Âñ¸ äàëüøå, äàëüøå ñ êàæäûì ãîäîì
Âîêðóã òåáÿ íåçðèìûì õîäîì
Ïîëçåò ïðîñòîð òâîèõ êîðíåé,
È, â èõ êðèâûå ïðîìåæóòêè
Ãíåçäÿñü, ñ ïðèãîðêà íåçàáóäêè
Ãëÿäÿò ñìåëåå â äàëü ñòåïåé.
Êîãäà æå, âîä âçëîìàâ îêîâû,
Âåñåííèé âåòð íåñåò â äóáðîâû
Òâîè ïîáëåêëûå ëèñòû,
Ñ íèì âåñòè íà ïðîñòîð øèðîêèé,
×òî æèâ èõ ïðàùóð îäèíîêèé,
Êî âíóêàì ïîñûëàåøü òû.

Íè÷òîæåñòâî

Òåáÿ íå çíàþ ÿ. Áîëåçíåííûå êðèêè
Íà ðóáåæå òâîåì ðîæäàëà ãðóäü ìîÿ,
È áûëè äëÿ ìåíÿ ìó÷èòåëüíû è äèêè
Óñëîâüÿ ïåðâûå çåìíîãî áûòèÿ.

Ñêâîçü ñëåç ìëàäåí÷åñêèõ îáìàí÷èâîé óëûáêîé
Íàäåæäà îçàðèòü ñóìåëà ìíå ÷åëî,
È âîò âñþ æèçíü ñ òåõ ïîð îøèáêà çà îøèáêîé,
ß âñ¸ èùó äîáðà — è íàõîæó ëèøü çëî.

È äíè ñìåíÿþòñÿ óòðàòîé è çàáîòîé
(Íå âñ¸ ëü ðàâíî: îäèí èëü ìíîãî ýòèõ äíåé!),
Õî÷ó òåáÿ çàáûòü íàä òÿæêîþ ðàáîòîé,
Íî ìè㠗 è òû â ãëàçàõ ñ áåçäîííîñòüþ ñâîåé.

×òî æ òû? Çà÷åì? — Ìîë÷àò è ÷óâñòâà è ïîçíàíüå.
×åé ãëàç õîòü çàãëÿíóë íà ðîêîâîå äíî?
Òû — ýòî âåäü ÿ ñàì. Òû òîëüêî îòðèöàíüå
Âñåãî, ÷òî ÷óâñòâîâàòü, ÷òî ìíå óçíàòü äàíî.

Читайте также:  Уровень кальция и бессонница

×òî æ ÿ óçíàë? Ïîðà óçíàòü, ÷òî â ìèðîçäàíüè,
Êóäà íè îáðàòèñü, — âîïðîñ, à íå îòâåò;
À ÿ äûøó, æèâó è ïîíÿë, ÷òî â íåçíàíüè
Îäíî ïðèñêîðáíîå, íî ñòðàøíîãî â íåì íåò.

À ìåæäó òåì, êîãäà á â ñìÿòåíèè âåëèêîì
Ñðûâàÿñü, ñèëîé ÿ õîòü äåòñêîé îáëàäàë,
ß âñòðåòèë áû òâîé êðàé òåì ñàìûì ðåçêèì êðèêîì,
Ñ êàêèì ÿ íåêîãäà òâîé áåðåã ïîêèäàë.

Ñâåòî÷

Ëîâåö, âñå äíè îòäàâøèé ëåñó,
ß íàïðàâëÿë ïî íåì ñòîïû;
Ìîé ãëàç ïðèâûê ê åãî íàâåñó
È íî÷üþ ðàçëè÷àë òðîïû.

Êîãäà æå âäðóã èç òó÷è ìãëèñòîé
Ñîñíó óæàëèë ÿðêèé çìåé,
ß ñàì çàòåïëèë ñóê ñìîëèñòûé
Ó çîëîòûõ åå îãíåé.

Ãîðåë ìîé ôàêåë âåëè÷àâî,
Òÿíóëèñü òåíè ïðåäî ìíîé,
Íî, îáåæàâ ìåíÿ ëóêàâî,
Îíè ñìûêàëèñü çà ñïèíîé.

Ïåñòðååò ìãëà, áëóæäàþò î÷è,
Êðîâàâûé ïðèçðàê â íèõ ãëÿäèò,
È òåì óæàñíåé ñóìðàê íî÷è,
×åì ÿð÷å ñâåòî÷ ìîé ãîðèò.

Ñòàðûå ïèñüìà

Äàâíî çàáûòûå, ïîä ëåãêèì ñëîåì ïûëè,
×åðòû çàâåòíûå, âû âíîâü ïåðåäî ìíîé
È â ÷àñ äóøåâíûõ ìóê ìãíîâåííî âîñêðåñèëè
Âñ¸, ÷òî äàâíî-äàâíî óòðà÷åíî äóøîé.

Ãîðÿ îãíåì ñòûäà, îïÿòü âñòðå÷àþò âçîðû
Îäíó äîâåð÷èâîñòü, íàäåæäó è ëþáîâü,
È çàäóøåâíûõ ñëîâ ïîáëåêøèå óçîðû
Îò ñåðäöà ìîåãî ê ëàíèòàì ãîíÿò êðîâü.

ß âàìè îñóæäåí, ñâèäåòåëè íåìûå
Âåñíû äóøè ìîåé è ñóìðà÷íîé çèìû.
Âû òå æå ñâåòëûå, ñâÿòûå, ìîëîäûå,
Êàê â òîò óæàñíûé ÷àñ, êîãäà ïðîùàëèñü ìû.

À ÿ äîâåðèëñÿ ïðåäàòåëüñêîìó çâóêó —
Êàê áóäòî âíå ëþáâè åñòü â ìèðå ÷òî-íèáóäü! —
ß äåðçêî îòòîëêíóë ïèñàâøóþ âàñ ðóêó,
ß îñóäèë ñåáÿ íà âå÷íóþ ðàçëóêó
È ñ õîëîäîì â ãðóäè ïóñòèëñÿ â äàëüíèé ïóòü.

Çà÷åì æå ñ ïðåæíåþ óëûáêîé óìèëåíüÿ
Øåïòàòü ìíå î ëþáâè, ãëÿäåòü â ìîè ãëàçà?
Äóøè íå âîñêðåñèò è ãîëîñ âñåïðîùåíüÿ,
Íå ñìîåò ýòèõ ñòðîê è æãó÷àÿ ñëåçà.

ß çíàþ, ãîðäàÿ

ß çíàþ, ãîðäàÿ, òû ëþáèøü ñàìîâëàñòüå;
Òåáÿ â ðåâíèâîì ñíå òîìèò ÷óæîå ñ÷àñòüå;
Ñâîáîäû ñìåëûé ëèê è òîìíûé âçîð ëþáâè
Ìàíÿò íàïåðåðûâ æåëàíèÿ òâîè.

×ðåç âñþ òîëïó ðàáîâ ó ïûøíîé êîëåñíèöû
ß âçãëÿä ëóêàâûé òâîé ïîä áàðõàòîì ðåñíèöû
Äàâíî ïðî÷åë, äàâíî — è ðàçãàäàë ñ òåõ ïîð,
Ãäå æåðòâó íîâóþ òâîé âûáèðàåò âçîð.

Íåñ÷àñòíûé þíîøà! äàâíî ëü, âåñåëüÿ ïîëíûé,
Ñêîëüçèë åãî ÷åëíîê, ðàñòàëêèâàÿ âîëíû?
Ñìîòðè, êàê ñ÷àñòëèâ îí, êàê âîëåí… îí — íè÷åé;
Ëîáçàåò âåòð îäèí ðóíî åãî êóäðåé.

Ðóêà, îêðåïøàÿ â òðóäå îäíîîáðàçíîì,
Ìèíóëà áåðåãà, ìàíÿùèå ñîáëàçíîì.
Íî ãîðå! òû ïîåøü; íà çûáêîå ñòåêëî
Èç îñëàáåâøèõ ðóê óïóùåíî âåñëî;

Îí ñêîâàí, — òû ïîåøü, òû áëåùåøü êðàñîòîþ,
Äëÿ âçîðîâ áîæåñòâî — ñèðåíà ïîä âîäîþ.

Òåáå â ìîë÷àíèè ÿ ïðîñòèðàþ ðóêó

Òåáå â ìîë÷àíèè ÿ ïðîñòèðàþ ðóêó
È äåòñêèõ óêîðèçí â ãðÿäóùåì íå ñòðàøóñü.
Òû âòàéíå ïîíÿëà äóøè ñìåøíóþ ìóêó,
Óñòàëûõ ïðèõîòåé òû ðàçãàäàëà ñêóêó;
Ìû âìåñòå — è ñóäüáå ÿ ìîë÷à ïðåäàþñü.

Áåç êëÿòâ è êëåâåòû ðåáÿ÷åñêè-íåâèííîé
Ñêàçàëà æèçíü çà íàñ ïîñëåäíèé ïðèãîâîð.
Ìû îáà ìîëîäû, íî ñ ðàäîñòüþ ñòàðèííîé
Ëþáëþ íà ëîêîí òâîé çàñìàòðèâàòüñÿ äëèííûé;
Ëþáëþ áåçìîëâíûõ óñò è âçîðîâ ðàçãîâîð.

Êàê â äíè áåçóìíûå, êàê â ïëàìåííûå ãîäû,
Ìíå æèçíè ìèðîâîé ñâÿòûíÿ äîðîãà;
Ëþáëþ áåçìîëâèå ïîëóíîùíîé ïðèðîäû,
Ëþáëþ åå ëåñîâ ëåïå÷óùèå ñâîäû,
Ëþáëþ åå ñòåïåé àëìàçíûå ñíåãà.

È ñíîâà ìíå ëåãêî, êîãäà, ñâÿòîìó çâóêó
Âíèìàÿ íå îäèí, ÿ çàæèâî äåëþñü;
Êîãäà, çà ÷åñòíûé áîé ñ òåíÿìè âçÿâ ïîðóêó,
Òåáå â ìîë÷àíèè ÿ ïðîñòèðàþ ðóêó
È äåòñêèõ óêîðèçí â ãðÿäóùåì íå ñòðàøóñü.

Ôîíòàí

Íî÷ü è ÿ, ìû îáà äûøèì,
Öâåòîì ëèïû âîçäóõ ïüÿí,
È, áåçìîëâíûå, ìû ñëûøèì,
×òî, ñòðóåé ñâîåé êîëûøèì,
Íàïåâàåò íàì ôîíòàí.

— ß, è êðîâü, è ìûñëü, è òåëî —
Ìû ïîñëóøíûå ðàáû:
Äî èçâåñòíîãî ïðåäåëà
Âñå âîçíîñèìñÿ ìû ñìåëî
Ïîä äàâëåíèåì ñóäüáû.

Ìûñëü íåñåòñÿ, ñåðäöå áüåòñÿ.,
Ìãëå ìåðöàíüåì íå ïîìî÷ü;
Ê ñåðäöó êðîâü îïÿòü âåðíåòñÿ,
 âîäîåì ìîé ëó÷ ïðîëüåòñÿ,
È çàðÿ ïîòóøèò íî÷ü.

Õîòü ñ÷àñòèå ñóäüáîé äàðîâàíî íå ìíå

Õîòü ñ÷àñòèå ñóäüáîé äàðîâàíî íå ìíå,
Çà÷åì îá ýòîì òàê íàïîìèíàòü íåáðåæíî?
Êàê áóäòî áû íåëüçÿ â áîëüíîì è ñëàäêîì ñíå
Äîçâîëèòü ìíå ëþáèòü âàñ ïëàìåííî è íåæíî.

Õîòÿ á ïðèçíàëñÿ ÿ â áåçóìèÿõ ñâîèõ,
×òî ñòîèò ðîáêîãî âàì íå ïóãàòü ïðèçíàíüÿ?
×òî ñòîèò øåëê ðåñíèö ñêëîíèòü âàì â ýòîò ìèã,
×òîá íå áëåñíóë â î÷àõ îãîíü íåãîäîâàíüÿ?

Ó÷àñòüÿ íå ïðîøó — ìîãëà á è âàøà ãðóñòü,
Õîòÿ á ïðèòâîðíàÿ, ðîäèòü âî ìíå îòâàãó,
È, èçäàëè ìîëÿñü, ïîýò-áåçóìåö ïóñòü
Ïðåêðàñíûé îáðàç âàø íàáðîñèò íà áóìàãó.

Äðóãèå ñòàòüè â ëèòåðàòóðíîì äíåâíèêå:

  • 22.09.2015. Ìèô î Õîäæå Íàñðåääèíå è Áàðîíå Ðîòøèëüäå
  • 21.09.2015. Èâàí Ðûæèêîâ
  • 20.09.2015. Àôàíàñèé Ôåò
  • 18.09.2015. Èîñèô Áðîäñêèé. Äâàäöàòü ñîíåòîâ ê Ìàðèè Ñòþàðò
  • 16.09.2015. Ñàãèäàø Çóëêàðíàåâà
  • 10.09.2015. Ï. È. ×àéêîâñêèé. Ñêâîçü òåðíèè — ê ñëàâå
  • 08.09.2015. Ýæåí Äåëàêðóà — Öèòàòà
  • 07.09.2015. Òàòüÿíà Áåê

Источник

«Всё, всё мое, что есть и прежде было…»

 
Всё, всё мое, что есть и прежде было,
В мечтах и снах нет времени оков;
Блаженных грез душа не поделила:
Нет старческих и юношеских снов.
 
 
За рубежом вседневного удела
Хотя на миг отрадно и светло;
Пока душа кипит в горниле тела,
Она летит, куда несет крыло.
 
 
Не говори о счастье, о свободе
Там, где царит железная судьба.
Сюда! сюда! не рабство здесь природе —
Она сама здесь верная раба.
 

17 июля 1887

«С солнцем склоняясь за темную землю…»

 
С солнцем склоняясь за темную землю,
Взором весь пройденный путь я объемлю:
Вижу, бесследно пустынная мгла
День погасила и ночь привела.
 
 
Страшным лишь что-то мерцает узором:
Горе минувшее тайным укором
В сбивчивом ходе несбыточных грез
Там миллионы рассыпало слез.
 
 
Стыдно и больно, что так непонятно
Светятся эти туманные пятна,
Словно неясно дошедшая весть…
Всё бы, ах, всё бы с собою унесть!
 

22 августа 1887

«Одним толчком согнать ладью живую…»

 
Одним толчком согнать ладью живую
С налаженных отливами песков,
Одной волной подняться в жизнь иную,
Учуять ветр с цветущих берегов,
 
 
Тоскливый сон прервать единым звуком,
Упиться вдруг неведомым, родным,
Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам,
Чужое вмиг почувствовать своим,
 
 
Шепнуть о том, пред чем язык немеет,
Усилить бой бестрепетных сердец —
Вот чем певец лишь избранный владеет,
Вот в чем его и признак и венец
 

28 октября 1887

«В полуночной тиши бессонницы моей…»

 
В полуночной тиши бессонницы моей
Встают пред напряженным взором
Былые божества, кумиры прежних дней,
С их вызывающим укором.
 
 
И снова я люблю, и снова я любим,
Несусь вослед мечтам любимым,
А сердце грешное томит меня своим
Неправосудьем нестерпимым.
 
 
Богини предо мной, давнишние друзья,
То соблазнительны, то строги,
Но тщетно алтарей ищу пред ними я:
Они – развенчанные боги.
 
 
Пред ними сердце вновь в тревоге и в огне,
Но пламень тот с былым несхожий;
Как будто, смертному потворствуя, оне
Сошли с божественных подножий.
 
 
И лишь надменные, назло живой мечте,
Не зная милости и битвы,
Стоят владычицы на прежней высоте
Под шепот презренной молитвы.
 
 
Их снова ищет взор из-под усталых вежд,
Мольба к ним тщетная стремится,
И прежний фимиам несбыточных надежд
У ног их всё еще дымится.
 

3 января 1888

«Прости! во мгле воспоминанья…»

 
Прости! во мгле воспоминанья
Всё вечер помню я один, —
Тебя одну среди молчанья
И твой пылающий камин.
 
 
Глядя в огонь, я забывался,
Волшебный круг меня томил,
И чем-то горьким отзывался
Избыток счастия и сил.
 
 
Что за раздумие у цели?
Куда безумство завлекло?
В какие дебри и метели
Я уносил твое тепло?
 
 
Где ты? Ужель, ошеломленный,
Кругом не видя ничего,
Застывший, вьюгой убеленный,
Стучусь у сердца твоего?..
 

22 января 1888

«Руку бы снова твою мне хотелось пожать!..»

 
Руку бы снова твою мне хотелось пожать!
Прежнего счастья, конечно, уже не видать,
Но и под старость отрадно очами недуга
Вновь увидать неизменно прекрасного друга.
 
 
В голой аллее, где лист под ногами шумит,
Как-то пугливо и сладостно сердце щемит,
Если стопам попирать довелося устало
То, что когда-то так много блаженства скрывало.
 

14 августа 1888

«Устало всё кругом: устал и цвет небес…»

 
Устало всё кругом: устал и цвет небес,
И ветер, и река, и месяц, что родился,
И ночь, и в зелени потусклой спящий лес,
И желтый тот листок, что наконец свалился.
 
 
Лепечет лишь фонтан средь дальней темноты,
О жизни говоря незримой, но знакомой…
О ночь осенняя, как всемогуща ты
Отказом от борьбы и смертною истомой!
 

24 августа 1889

Угасшим звездам

 
Долго ль впивать мне мерцание ваше,
Синего неба пытливые очи?
Долго ли чуять, что выше и краше
Вас ничего нет во храмине ночи?
 
 
Может быть, нет вас под теми огнями:
Давняя вас погасила эпоха, —
Так и по смерти лететь к вам стихами,
К призракам звезд, буду призраком вздоха!
 

6 мая 1890

Поэтам

 
Сердце трепещет отрадно и больно,
Подняты очи, и руки воздеты.
Здесь на коленях я снова невольно,
Как и бывало, пред вами, поэты.
 
 
В ваших чертогах мой дух окрылился,
Правду провидит он с высей творенья;
Этот листок, что иссох и свалился,
Золотом вечным горит в песнопеньи.
 
 
Только у вас мимолетные грезы
Старыми в душу глядятся друзьями,
Только у вас благовонные розы
Вечно восторга блистают слезами.
 
 
С торжищ житейских, бесцветных и душных,
Видеть так радостно тонкие краски,
В радугах ваших, прозрачно-воздушных,
Неба родного мне чудятся ласки.
 

5 июня 1890

«Хоть счастие судьбой даровано не мне…»

 
Хоть счастие судьбой даровано не мне,
Зачем об этом так напоминать небрежно?
Как будто бы нельзя в больном и сладком сне
Дозволить мне любить вас пламенно и нежно.
 
 
Хотя б признался я в безумиях своих,
Что стоит робкого вам не пугать признанья?
Что стоит шелк ресниц склонить вам в этот миг,
Чтоб не блеснул в очах огонь негодованья?
 
 
Участья не прошу – могла б и ваша грусть,
Хотя б притворная, родить во мне отвагу,
И, издали молясь, поэт-безумец пусть
Прекрасный образ ваш набросит на бумагу.
 

16 июня 1890

«Еще люблю, еще томлюсь…»

 
Еще люблю, еще томлюсь
Перед всемирной красотою
И ни за что не отрекусь
От ласк, ниспосланных тобою.
 
 
Покуда на груди земной
Хотя с трудом дышать я буду,
Весь трепет жизни молодой
Мне будет внятен отовсюду.
 
 
Покорны солнечным лучам,
Так сходят корни в глубь могилы
И там у смерти ищут силы
Бежать навстречу вешним дням.
 

10 декабря 1890

«На кресле отвалясь, гляжу на потолок…»

 
На кресле отвалясь, гляжу на потолок,
Где, на задор воображенью,
Над лампой тихою подвешенный кружок
Вертится призрачною тенью.
 
 
Зари осенней след в мерцаньи этом есть:
Над кровлей, кажется, и садом,
Не в силах улететь и не решаясь сесть,
Грачи кружатся темным стадом…
 
 
Нет, то не крыльев шум, то кони у крыльца!
Я слышу трепетные руки…
Как бледность холодна прекрасного лица!
Как шепот горестен разлуки!..
 
 
Молчу, потерянный, на дальний путь глядя
Из-за темнеющего сада, —
И кружится еще, приюта не найдя,
Грачей встревоженное стадо.
 

15 декабря 1890

«Опавший лист дрожит от нашего движенья…»

 
Опавший лист дрожит от нашего движенья,
Но зелени еще свежа над нами тень,
А что-то говорит средь радости сближенья,
Что этот желтый лист – наш следующий день.
 
 
Как ненасытны мы и как несправедливы:
Всю радость явную неверный гонит страх!
Еще так ласковы волос твоих извивы!
Какой живет восторг на блекнущих устах!
 
 
Идем. Надолго ли еще не разлучаться,
Надолго ли дышать отрадою? Как знать!
Пора за будущность заране не пугаться,
Пора о счастии учиться вспоминать.
 

15 января 1891

«Не упрекай, что я смущаюсь…»

 
Не упрекай, что я смущаюсь,
Что я минувшее принес
И пред тобою содрогаюсь
Под дуновеньем прежних грез.
 
 
Те грезы – жизнь их осудила —
То прах давнишних алтарей;
Но их победным возмутила
Движеньем ты стопы своей.
 
 
Уже мерцает свет, готовый
Всё озарить, всему помочь,
И, согреваясь жизнью новой,
Росою счастья плачет ночь.
 

3 февраля 1891

«Нет, даже не тогда, когда, стопой воздушной…»

 
Нет, даже не тогда, когда, стопой воздушной
Спеша навстречу мне, улыбку ты даришь
И, заглянув в глаза, мечте моей послушной
О беззаветности надежды говоришь, —
 
 
Нет, чтобы счастию нежданному отдаться,
Чтобы исчезнуть в нем, спускаяся до дна,
Мне нужно одному с душой своей остаться,
Молчанье нужно мне кругом и тишина.
 
 
Тут сердца говорит мне каждое биенье
Про всё, чем радостной обязан я судьбе,
А тихая слеза блаженства и томленья,
Скатясь жемчужиной, напомнит о тебе.
 

19 февраля 1891

«Кляните нас: нам дорога свобода…»

 
Кляните нас: нам дорога свобода,
И буйствует не разум в нас, а кровь,
В нас вопиет всесильная природа,
И прославлять мы будем век любовь.
 
 
В пример себе певцов весенних ставим:
Какой восторг – так говорить уметь!
Как мы живем, так мы поем и славим,
И так живем, что нам нельзя не петь!
 

2 марта 1891

Фонтан

 
Ночь и я, мы оба дышим,
Цветом липы воздух пьян,
И, безмолвные, мы слышим,
Что, струей своей колышим,
Напевает нам фонтан.
 
 
– Я, и кровь, и мысль, и тело —
Мы послушные рабы:
До известного предела
Все возносимся мы смело
Под давлением судьбы.
 
 
Мысль несется, сердце бьется.,
Мгле мерцаньем не помочь;
К сердцу кровь опять вернется,
В водоем мой луч прольется,
И заря потушит ночь.
 

7 июня 1891

«О, как волнуюся я мыслию больною…»

 
О, как волнуюся я мыслию больною,
Что в миг, когда закат так девственно хорош,
Здесь на балконе ты, лицом перед зарею,
Восторга моего, быть может, не поймешь.
 
 
Внизу померкший сад уснул, – лишь тополь дальный
Всё грезит в вышине, и ставит лист ребром,
И зыблет, уловя денницы блеск прощальный,
И чистым золотом и мелким серебром.
 
 
И верить хочется, что всё, что так прекрасно,
Так тихо властвует в прозрачный этот миг,
По небу и душе проходит не напрасно,
Как оправдание стремлений роковых.
 

12 августа 1891

«Всё, что волшебно так манило…»

 
Всё, что волшебно так манило,
Из-за чего весь век жилось,
Со днями зимними остыло
И непробудно улеглось.
 
 
Нет ни надежд, ни сил для битвы —
Лишь, посреди ничтожных смут,
Как гордость дум, как храм молитвы,
Страданья в прошлом восстают.
 

28 февраля 1892

«Я люблю его жарко: он тигром в бою…»

 
Я люблю его жарко: он тигром в бою
Нападает на хищных врагов;
Я люблю в нем отраду, награду мою
И потомка великих отцов.
 
 
Кто бы ни был ты – странник простой иль купец, —
Ни овцы, ни верблюда не тронь!
От кобыл Мугаммеда его жеребец —
Что небесный огонь этот конь.
 
 
Только мирный пришлец нагибайся в шатер
И одежду дорожную скинь;
На услугу и ласку он ловок и скор:
Он бадья при колодце пустынь.
 
 
Будто месяц над кедром, белеет чалма
У него средь широких степей.
Я люблю, и никто – ни Фатима сама —
Не любила пророка сильней!
 

1847

«Не дивись, что я черна…»

 
Не дивись, что я черна,
Опаленная лучами;
Посмотри, как я стройна
Между старшими сестрами.
 
 
Оглянись: сошла вода,
Зимний дождь не хлещет боле;
На горах опять стада,
И оратай вышел в поле.
 
 
Розой гор меня зови;
Ты красой моей ужален,
И цвету я для любви,
Для твоих опочивален.
 
 
Целый мир пахнул весной,
Тайный жар владеет девой;
Я прильну к твоей десной,
Ты меня обнимешь левой.
 
 
Я пройду к тебе в ночи
Незаметными путями;
Отопрись – и опочий
У меня между грудями.
 

1847

Соловей и роза

 
Небес и земли повелитель,
Творец плодотворного мира
Дал счастье, дал радость всей твари
Цветущих долин Кашемира.
 
 
И равны все звенья пред Вечным
В цепи непрерывной творенья,
И жизненным трепетом общим
Исполнены чудные звенья.
 
 
Такая дрожащая бездна
В дыханьи полудня и ночи,
Что ангелы в страхе закрыли
Крылами звездистые очи.
 
 
Но там же, в саду мирозданья,
Где радость и счастье – привычка,
Забыты, отвергнуты счастьем
Кустарник и серая птичка.
 
 
Листов, окаймленных пилами,
Побегов, скрывающих спицы,
Боятся летучие гости,
Чуждаются певчие птицы.
 
 
Безгласная серая птичка
Одна не пугается терний,
И любят друг друга, – но счастья —
Ни в утренний час, ни в вечерний.
 
 
И по небу веки проходят,
Как волны безбрежного моря;
Никто не узнает их страсти,
Никто не увидит их горя.
 
 
Однажды сияющий ангел,
Купаяся в безднах эфира,
Узрел и кустарник, и птичку
В долине ночной Кашемира.
 
 
И нежному ангелу стало
Их видеть так грустно и больно,
Что с неба слезу огневую
На них уронил он невольно.
 
 
И к утру свершилося чудо:
Краснея и млея сквозь слезы,
Склонилася к ветке упругой
Головка душистая розы.
 
 
И к ночи с безгласною птичкой
Еще перемена чудесней:
И листья и звезды трепещут
Ее упоительной песней.
 

Он

 
Рая вечного изгнанник,
Вешний гость я, певчий странник;
Мне чужие здесь цветы;
Страшны искры мне мороза.
Друг мой, роза, дева-роза,
Я б не пел, когда б не ты.
 

Она

 
Полночь – мать моя родная,
Незаметно расцвела я
На заре весны;
Для тебя ж у бедной розы
Аромат, краса и слезы,
Заревые сны.
 

Он

 
Ты так нежна, как утренние розы,
Что пред зарей несет земле восток;
Ты так светла, что поневоле слезы
Туманят мне внимательный зрачок;
 
 
Ты так чиста, что помыслы земные
Невольно мрут в груди перед тобой;
Ты так свята, что ангелы святые
Зовут тебя их смертною сестрой.
 

Она

 
Ты поешь, когда дремлю я,
Я цвету, когда ты спишь;
Я горю без поцелуя,
Без ответа ты грустишь.
 
 
Но ни грусти, ни мученья
Ты обманом не зови:
Где же песни без стремленья?
Где же юность без любви?
 

Он

 
Дева-роза, доброй ночи!
Звезды в небесах.
Две звезды горят, как очи,
В голубых лучах;
 
 
Две звезды горят приветно
Нынче, как вчера;
Сон подкрался незаметно…
Роза, спать пора!
 

Она

 
Зацелую тебя, закачаю,
Но боюсь над тобой задремать:
На заре лишь уснешь ты; я знаю,
Что всю ночь будешь петь ты опять.
 
 
Закрываются милые очи,
Голова у меня на груди.
Ветер, ветер с суровой полночи,
Не тревожь его сна, не буди.
 
 
Я сама притаила дыханье,
Только вежды закрыл ему сон,
И над спящим склоняюсь в молчаньи:
Всё боюсь, не проснулся бы он.
 
 
Ветер, ветер лукавый, поди ты,
Я умею сама целовать;
Я устами коснуся ланиты,
И мой милый проснется опять.
 
 
Просыпайся ж! Заря потухает:
Для певца золотая пора.
Дева-роза тихонько вздыхает,
Отпуская тебя до утра.
 

Он

 
Ах, опять к ночному бденью
Вышел звездный хор…
Эхо ждет завторить пенью…
Ждет лесной простор.
 
 
Веет ветер над дубровой,
Пышный лист шумит,
У меня в тени кленовой
Дева-роза спит.
 
 
Хорошо ль ей, сладко ль спится,
Я предузнаю
И звездам, что ей приснится,
Громко пропою.
 

Она

 
Я дремлю, но слышит
Роза соловья;
Ветерок колышет
Сонную меня.
 
 
Звуки остаются
Все в моих листках;
Слышу, – а проснуться
Не могу никак.
 
 
Заревые слезы,
Наклоняясь, лью.
Пой у сонной розы
Про любовь мою!
 

* * *

 
И во сне только любит и любит,
И от счастия плачет и спит!
Эти песни она приголубит,
Если эхо о них промолчит.
 
 
Эти песни земле рассказали
Всё, что розе приснилось во сне,
И глубоко, глубоко запали
Ей в румяное сердце оне.
 
 
И в ночи под землею коренья
Влагу ночи сосут да сосут,
А у розы слезой умиленья
Бриллиантами слезы текут.
 
 
Отчего ж под навесом прохлады
Раздается так голос певца?
Роза! песни не знают преграды:
Без конца твои сны, без конца!
 

1847

Восточный мотив

 
С чем нас сравнить с тобою, друг прелестный?
Мы два конька, скользящих по реке,
Мы два гребца на утлом челноке,
Мы два зерна в одной скорлупке тесной,
Мы две пчелы на жизненном цветке,
Мы две звезды на высоте небесной.
 

1882

Аваддон

 
Ангел, и лев, и телец, и орел —
Все шестикрылые – держат престол,
А над престолом, над тем, кто сидит,
Радуга ярким смарагдом горит.
Молнии с громом по небу летят,
И раздается из них: «Свят, свят, свят!»
Вот проносящийся ангел трубит,
С треском звезда к нам на землю летит,
Землю прошибла до бездны глухой,
Вырвался дым, как из печи большой.
Медными крыльями грозно стуча,
Вышла из дыма с коня саранча.
Львиные зубы, коса как у жен,
Хвост скорпионовым жалом снабжен.
Царь ее гордой сияет красой,
То Аваддон, ангел бездны земной.
Будут терзать вас и жалить – и вот
Смерть призовете, и смерть не придет;
Пусть же изведает всякая плоть,
Что испытания хочет господь!
 

1883

К Офелии

«Не здесь ли ты легкою тенью…»

 
Не здесь ли ты легкою тенью,
Мой гений, мой ангел, мой друг,
Беседуешь тихо со мною
И тихо летаешь вокруг?
 
 
И робким даришь вдохновеньем,
И сладкий врачуешь недуг,
И тихим даришь сновиденьем,
Мой гений, мой ангел, мой друг…
 

1842

«Я болен, Офелия, милый мой друг!..»

 
Я болен, Офелия, милый мой друг!
Ни в сердце, ни в мысли нет силы.
О, спой мне, как носится ветер вокруг
Его одинокой могилы.
 
 
Душе раздраженной и груди больной
Понятны и слезы, и стоны.
Про иву, про иву зеленую спой,
Про иву сестры Дездемоны.
 

1847

«Офелия гибла и пела…»

 
Офелия гибла и пела,
И пела, сплетая венки;
С цветами, венками и песнью
На дно опустилась реки.
 
 
И многое с песнями канет
Мне в душу на темное дно,
И много мне чувства, и песен,
И слез, и мечтаний дано.
 

1846

«Как ангел неба безмятежный…»

 
Как ангел неба безмятежный,
В сияньи тихого огня
Ты помолись душою нежной
И за себя и за меня.
 
 
Ты от меня любви словами
Сомненья духа отжени
И сердце тихими крылами
Твоей молитвы осени.
 

1843

Весна

«Уж верба вся пушистая…»

 
Уж верба вся пушистая
Раскинулась кругом;
Опять весна душистая
Повеяла крылом.
 
 
Станицей тучки носятся,
Тепло озарены,
И в душу снова просятся
Пленительные сны.
 
 
Везде разнообразною
Картиной занят взгляд,
Шумит толпою праздною
Народ, чему-то рад…
 
 
Какой-то тайной жаждою
Мечта распалена —
И над душою каждою
Проносится весна.
 

1844

«Еще весна, – как будто неземной…»

 
Еще весна, – как будто неземной
Какой-то дух ночным владеет садом.
Иду я молча, – медленно и рядом
Мой темный профиль движется со мной.
 
 
Еще аллей не сумрачен приют,
Между ветвей небесный свод синеет,
А я иду – душистый холод веет
В лицо – иду – и соловьи поют.
 
 
Несбыточное грезится опять,
Несбыточное в нашем бедном мире,
И грудь вздыхает радостней и шире,
И вновь кого-то хочется обнять.
 
 
Придет пора – и скоро, может быть, —
Опять земля взалкает обновиться,
Но это сердце перестанет биться
И ничего не будет уж любить.
 

1847

«На заре ты ее не буди…»

 
На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
 
 
И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
 
 
А вчера у окна ввечеру
Долго-долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
 
 
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Всё бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
 
 
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди…
На заре она сладко так спит!
 

1842

Источник