Аквариум сны о чем то большем книга

Издательство ‘Нота-Р’. Книга вышла в свет в ноябре.
Слово ‘книжка’ к этому фолианту, вышедшему к 50-летию Бориса Гребенщикова, можно употреблять только в ироническом тоне. Это — книжища. Хрупкая девушка из компании ‘Кушнир продакшн’, избавившись от привезенного мне экземпляра, буквально воспарила. Я, благоговейно полистав мелованные страницы, вернулся к текущей работе. Закончив, я положил книгу в полиэтиленовый пакет и решительно двинулся домой. Метров через двадцать от мысли, что книгу предстоит тащить через переходы метро, мне стало дурно; я поймал такси. Дома оказалось, что ‘Сны’ некуда ставить: на имеющиеся книжные полки они не проходили по высоте. От идеи хранить книгу на письменном столе пришлось отказаться, ибо тогда на столе не умещалось ничто другое. В конце концов я пристроил издание стоймя на компьютерный стол сбоку от монитора.
Через пару дней мне довелось разговаривать с героем ‘Снов о чем-то большем’. ‘Книга — это подвиг’, — молвил БГ. ‘Но ее же нельзя читать!’ — пожаловался я. ‘Ее нельзя носить, — поправил Гребенщиков. — А читать можно’. И дал рецепт, как ее читать: утром в чужой квартире с похмелья, пока хозяева еще спят.
Рецепт оказался бесполезен — книга была не в чужой квартире, а прямо-таки в моей. Через месяц позвонил Кушнир с вопросом, не хочу ли я написать рецензию на ‘книжку’. Я ответил, что хочу: ‘Как раз собираюсь с мыслями. То есть с силами’. Вдохновленный вниманием одного из авторов, я решительно подошел к книге, поднатужившись, взял ее и отнес на весы. 2 килограмма 720 граммов — показал прибор. Впечатляюще, но могло быть и больше — решил я и открыл ‘Сны’.
Чтение оказалось процессом мучительным и посему растянулось во времени не на шутку. Книга подавляла меня своими килограммами, как немецкий танк, ошибка гитлеровских конструкторов, разворотивший своим весом пол бронетанкового музея в Кубинке. Держать книгу на коленях было некомфортно. В положении снизу все время казалось, что тебя сейчас раздавит неумолимая сила. Поза ‘читатель сверху’ могла показаться оптимальной, если бы не глянцевитость: бумага постоянно бликовала и приходилось все время менять положение головы. Более-менее удачной оказалась целомудренная позиция ‘читатель сидит рядом с книгой на диване, не касаясь ее’: неудобное положение шеи при использовании данной позы оказалось меньшим из зол. Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Но сделалось и оно: с двенадцатого подхода книгу я дочитал. Возможно, первым из критиков, давших на нее рецензии.
Я не зря отвел столько места моим почти интимным отношениям со ‘Снами’. Книга издевалась не только надо мной. Она не далась никому. Она так и не поняла, кто она — подарочное издание или подробная биография, фотоальбом или исследование, украшение книжных полок или вещь, необходимая ‘аквариумолюбу’. Она хотела быть сразу всем, но толком не дотянула ни до чего. Хотя — подвиг, конечно. И памятник. То есть малополезная в бытовом плане вещь.
Впечатление от огромного количества интересных фотографий смазано одной мелочью: они подписаны только фамилиями фотографов (чтоб те не обижались). Кто, почему и когда изображен на снимках, в немаленьком количестве случаев останется загадкой для читателя. А жаль: из подписей к фото сам по себе мог бы сложиться интересный сюжет. Возможно, издатели не хотели отвлекать потребителя от текста? Но и текст, если судить по верстке, деликатно постарался уступить фотоматериалу. Дикое дизайнерское решение с постоянными сменами кегля при неудачном выборе основной гарнитуры будто бы оправдывает массу опечаток и какую-то неряшливость оформления текстового массива. Авторы цитат приводятся то в конце, то внутри цитаты, названия пишутся то в кавычках, то без — подобная неаккуратность говорит о том, что в приоритете был все же фотоальбом.
Наконец, качество самого текста. Колоссальность проделанной Рыбиным и Кушниром работы оспаривать не буду, но в роли полной биографии ‘Аквариума’ книга не вполне состоятельна. Ущербным представляется разбиение на главы в соответствии с дискографией. Это самый простой (и хорошо знакомый Кушниру) путь, но в нем видится всего лишь слепое подражание убогим традициям западных рок-энциклопедий. Биографии музыкантов выглядят там следующим образом: родился, собрал группу, заключил контракт, год, альбом, год, альбом, год, альбом, и так 36 раз. Иногда разве что в группе умрет кто-то, что затормозит запись нового альбома, но ему скоро найдут замену, и альбом выйдет почти что в срок. Понятно, что жизнь такого персонажа, как БГ, без маячков в виде пластинок реконструировать тяжело, но попробовать, видимо, все же надо было. Здесь же получилось, что события личной жизни Бориса Борисовича авторы за уши притягивают к той или иной ‘альбомной’ главе, а потом и вовсе перестают интересоваться частностями, полностью сведя повествование к расширенной дискографии. Рыбин и Кушнир опросили много народу из окружения ‘Аквариума’ разных лет. Их свидетельства ценны и интересны, но часто всЈ запутывают ссылки на каких-то неведомых людей, чье упоминание для читателя так же необъяснимо, как и некоторые лица на фотографиях. Если этот текст будет когда-нибудь издан в менее иллюстрированном и мелованном виде (просто в виде биографической книжки), авторам имеет смысл предварительно хорошенько его доработать, добавив примечания, убрав нестыковки, непонятности, а заодно и философские занудства В.Соловьева-Спасского. Скелет у повествования имеется (пусть даже в основе останется альбомный принцип), но надо как-то гармонично нарастить на него мясо.
Еще одно наблюдение: занимаясь последние восемь лет музыкальной журналистикой, я имел возможность пристрастно и с довольно близкого расстояния следить за жизнью ‘Аквариума’, посему последние главы книги читал особенно внимательно (несмотря на затекшую шею). Что удивительно, история ‘Аквариума’ этого периода в версии Рыбина и Кушнира не имеет ни единого (кроме дисков) совпадения с тем, что наблюдал я. Будто речь идет о двух разных группах.
На закуску — хорошая цитата о старых рокерах и любопытная история из жизни современных рок-героев (один из немногих найденных в книге малоизвестных фактов). ‘По гостинице в тот момент носили совершенно пьяного Кинчева, который читал стихи. И, чтобы его не принесли к Борису читать стихи, Егор Белкин в порыве патриотизма лег снаружи у дверей’. Были люди в наше время, что там говорить. А нынешние? В начале 90-х во время гастролей в Израиле БГ выпивал с двумя бледными юношами, которые жаловались, что их песни никому не нужны. Щедрый Боб спьяну благословил отроков: ‘Если хочется петь — пойте!’ Теперь они называются ‘Би-2’.
Алексей Мажаев, InterMedia