Лишь во сне моем поет капель

 Ó Âèêòîðà Öîÿ î÷åíü ìíîãî ïåñåí, çâó÷àùèõ êàê ìîëèòâû, îáðàù¸ííûå ê Áîãó. Åñòü è Ìîëèòâà, îáðàù¸ííàÿ ê Èñóñó Õðèñòó, Êîòîðîãî Âèêòîð, íå çíàÿ òî÷íî Åãî Èìåíè, íàçûâàåò Ñèìâîëîì Âåñíû — Àïðåëåì, ïîäðàçóìåâàÿ íàâåðíîå è òðàäèöèîííîå  âåñåííåå ïðàçäíîâàíèå Ïàñõè è òî ïîíèìàíèå Áîãà, êîòîðîå ñðîäíè âåñåííåìó ñâîáîäíîìó âåòðó, ïðèíîñÿùåìó èñòîñêîâàâøåéñÿ çåìëå Ñâåò è Òåïëî.
                ×òî êàñàåòñÿ Èìåíè Ñûíà Áîæèÿ Åäèíîðîäíîãî, òî Åãî íèêòî íå çíàåò. Èóäåè íàçûâàëè Åãî Åøóà, Èåãîøóà, àíãëè÷àíå — Äæåøóà, ôðàíöóçû — Æåçþ, ìóñóëüìàíå — Èñà, äî öåðêîâíîãî ðàñêîëà ïðàâîñëàâíûå âåëè÷àëè Èñóñîì, ïîñëå öåðêîâíîãî ðàñêîëà ñ 1666 ãîäà ñòàëè èìåíîâàòü Èèñóñîì, ÷òî âåñüìà ñòðàííî õîòÿ áû ïîòîìó, ÷òî â Èìåíè Áîæèåì ïîÿâèëèñü 2 ãëàñíûå è 2 ñîãëàñíûå áóêâû… è íèêòî íå âåäàåò äî ñèõ ïîð, ÷òî èìåííî ýòè áóêâû îáîçíà÷àþò…?
                Íè ìîðôåìû (íàïèñàíèÿ), íè ôîíåìû (çâó÷àíèÿ), íè ñåìåìû (âíóòðåííåãî ñìûñëà) Èìåíè Áîæèåãî íèêòî íå âåäàåò, îäíàêî ðàññóæäàþò îá Èìåíè Áîæèåì ñ àïëîìáîì…Òàê âîò íåò íè÷åãî ñòðàííîãî, ÷òî Âèêòîð íàçâàë Õðèñòà — Àïðåëåì:

«Íàä Çåìë¸é — ìîðîç,
×òî íè òðîíü — âñ¸ ë¸ä.
Ëèøü âî ñíå ìî¸ì ïî¸ò êàïåëü.
À ñíåã èä¸ò ñòåíîé.
À ñíåã èä¸ò âåñü äåíü.
À çà òîé ñòåíîé ñòîèò Àïðåëü.

Íà òåëå ðàí íå ñ÷åñòü.
Íåëåãêè øàãè.
Ëèøü â ãðóäè ãîðèò — Çâåçäà.
È óìð¸ò Àïðåëü,
È âîñêðåñíåò âíîâü,
È ïðèä¸ò óæå íàâñåãäà».

                Çäåñü ìû âèäèì ïðîòèâîïîñòàâëåíèå Èñóñà Õðèñòà ëüäó è ìîðîçó, öàðÿùåìó íàä Çåìë¸é, çàìåòüòå äàæå íå íà çåìëå, íî âûøå. Ñíåæíàÿ ñòåíà èç ëæè è ïðåäðàññóäêîâ èä¸ò ñòåíîé èç ëåäÿíîãî ïðîñòðàíñòâà îáðÿäîâåðèÿ, ïðè÷¸ì ýòà ñòåíà èä¸ò âåñü äåíü è ýòà ñòåíà â ïîñòîÿííîì äâèæåíèè, îò êîòîðîãî íèêóäà íå ñêðûòüñÿ.
                È òîëüêî «âî ñíå ìî¸ì ïî¸ò êàïåëü» — òî åñòü â ìå÷òàõ î ñâåòëîì áóäóùåì ÷åëîâå÷åñêèõ èñêðåííèõ ÷èñòûõ îòíîøåíèé æèâèòåëüíàÿ âëàãà Âåðû.
                Ñëîâà «Íà òåëå ðàí íå ñ÷åñòü. Íåëåãêè øàãè» íèêîãî äðóãîãî, êðîìå Õðèñòà íå ìîãóò îáîçíà÷àòü, è Çâåçäà Ëþáâè, ãîðÿùàÿ â ãðóäè, ýòî íà óðîâíå ñåðäöà åù¸ ðàç ïîäòâåðæäàåò!
      Âïðî÷åì òàêæå, êàê è ñëîâà î ÂÎÑÊÐÅÑÅÍÈÈ ïîñëå ñòðàäàíèé — ÑÂßÒÎÉ ÏÀÑÕÈ — «È ðîäèòñÿ âíîâü, È ïðèä¸ò óæå íàâñåãäà».
                Íî, ïîæàëóé ñàìîå ãëàâíîå âûðàæåíî â ïðèïåâå:

«À Îí ïðèä¸ò è ïðèâåä¸ò çà Ñîáîé âåñíó
È ðàññååò ñåðûõ òó÷ âîéñêà.
À êîãäà ìû âñå ïîñìîòðèì â ãëàçà Åãî,
Íà íàñ èç ãëàç Åãî ïîñìîòðèò òîñêà.

È îòêðîþòñÿ äâåðè äîìîâ.
Äà Òû ñàäèñü, à òî â íîãàõ ïðàâäû íåò.
È êîãäà ìû âñå ïîñìîòðèì â ãëàçà Åãî,
Òî óâèäèì â òåõ ãëàçàõ Ñîëíöà Ñâåò».

                Ñòàëî áûòü Âåðà ïîêà íà çåìëå çà ñòåíîé ïðåäðàññóäêîâ. Ýòè «ñåðûõ òó÷ âîéñêà» áóäóò ðàññåÿíû Àïðåëåì, êîòîðûé «ïðèâåä¸ò çà ñîáîé âåñíó» ñ «êàïåëüþ» èñêðåííåé Ëþáâè ê Áîæüåìó ìèðó.
                Â ãëàçàõ ó Àïðåëÿ ïîêà ëèøü òîñêà, îáóñëîâëåííàÿ õîëîäîì íå òîëüêî íàøèõ ñåðäåö, íî è ñîöèàëüíîãî, ëèöåìåðíîãî ïîêà ïîíèìàíèÿ Áîãà.
                Íî Âèêòîð âåðèò, ÷òî «äâåðè äîìîâ îòêðîþòñÿ», è ïî-ðóññêè — çàïðîñòî ëþäè îáðàòÿòñÿ ê Èñóñó Õðèñòó, èñêðåííå ïîæàëåþò Åãî («Äà Òû ñàäèñü, à òî â íîãàõ ïðàâäû íåò») è òîëüêî òîãäà ïðåêðàòÿòñÿ ñòðàäàíèÿ Áîãî÷åëîâåêà è Ñîëíöà Ñâåò îòêðîåò íîâóþ ýïîõó â æèçíè ÷åëîâå÷åñòâà.
                È âîò ïîñëå òàêîãî ïðàâîñëàâíîãî è âìåñòå ñ òåì íîâîãî îáðàùåíèÿ Âèêòîðà ê Èñóñó Õðèñòó ñòîèò ëè ñïðàøèâàòü î ïîñåùåíèè èì ïåðåñòðîå÷íûõ îáðÿäîâåð÷åñêèõ ó÷ðåæäåíèé? Óâåðåí, ÷òî Â.Öîé íå ïîñåùàë èõ, ïîòîìó ÷òî íå âèäåë â ýòîì íèêàêîãî ñìûñëà.

                Åñëè áû â òåêñòå áûëî «Âîñêðåñíåò» âñ¸ âîîáùå âîñïðèíèìàëîñü áû õðèñòèàíàìè ñîâåðøåííî îäíîçíà÷íî. Õîðîøî, ÷òî Âèêòîð, íå ñòàë äî êîíöà ñòàíîâèòüñÿ íà õðèñòèàíñêóþ òî÷êó çðåíèÿ è ñïåë: ÐÎÄÈÒÑß âíîâü. Íî îáùèé ñìûñë ïåñíè ÿâíî ìèñòè÷åñêîãî  õàðàêòåðà è òðåâîæíûå àêêîðäû ïîñòóïè òàèíñòâåííîãî Àïðåëÿ åé ñîîòâåòñòâóþò.
                Ñàìîå ãëàâíîå, íà ìîé âçãëÿä, òàê ýòî òî, ÷òî Àïðåëü çäåñü áåð¸òñÿ êàê ÷åëîâåê, ó êîòîðîãî «íà òåëå ðàí íå ñ÷åñòü, íåëåãêè øàãè» è «ëèøü â ãðóäè ãîðèò çâåçäà» . È «ðîæäåíèå âíîâü» â êîíòåêñòå âñåé ýòîé ïåñíè äåéñòâèòåëüíî òðóäíî èíà÷å ïîíÿòü, ÷åì Âîñêðåñåíèå. È äóõîâíàÿ æèçíü Àïðåëÿ ñòàíîâèòñÿ ïîíÿòíîé èç Åãî ãëàç, ãäå òîñêà ñìåíÿåòñÿ Ñâåòîì Ñîëíöà, òî åñòü  îïÿòü-òàêè Ïðåîáðàæåíèåì è Âîñêðåñåíèåì.
                Âèêòîð Öîé ïèñàë îá Èñóñå Õðèñòå, õîòÿ è íå íàçûâàë åãî ïðÿìî. ßñíî è ÷¸òêî ïèøåòñÿ ñóäåáíûé ïðîòîêîë, à íå ïðîèçâåäåíèå èñêóññòâà.

Это единственная известная мне песня о Втором Пришествии Христа. Над землёй мороз, всюду и везде, некая стена холода, которая отделяет нас от чего-то совсем другого, от другого мира, который только во сне, в котором поёт капель. Земной мир противопоставляется тому, что ждёт нас после смерти и после Конца Света. Спаситель назван удивительно поэтичным именем Апрель. Поэтика Цоя вообще удивительна тем, что он никогда не называет вещи своими собственными именами. Подставьте вместо слова «Апрель» слово «Христос», и получится ложь и уродство. Я не знаю, почему, но получится ложь. Получится некое выпячивание своей религиозности. Не может смертный петь о таком напрямую, тут есть какое-то незримое табу, и Цой никогда не нарушал его. Первый куплет ещё не даёт нам полного представления, о чём именно идёт речь, это вполне можно представить как просто зиму и просто мечту о том, что потом придёт весна. Поэтому первый раз я именно так и слушал. И поэтому во втором куплете было что-то вроде шока — на теле ран не счесть, нелегки шаги, и умрёт, и родится вновь — ничего себе песня про весну. И всё сразу становится понятно. На теле ран не счесть, нелегки шаги — шествие на Голгофу. Умрёт и родится вновь, и придёт уже навсегда — распятие, Воскресение и Второе Пришествие.
Интересна параллель «лишь во сне моём поёт капель» и «лишь в груди горит звезда» — сопоставление нашей веры в Него и скрытости Его сути от тех, кто не видит, противопоставление мороза и капели в 1-м куплете и ран на теле и звезды внутри во 2-м куплете.
Отдельно о припеве. О нём можно говорить бесконечно и всё равно не выговорить всего, что в нём есть. Уже первая строчка была бы совсем другой, если бы началась сразу со слова «он». В этом союзе «а» очень много чего есть.. . Переключусь на музыку, чтобы пояснить. Песня вроде бы с очень светлым содержанием, воплощение веры в вечную весну после смерти. А музыка настолько трагичная, настолько пронзительно печальная, что слёзы наворачиваются с первых нот. Тема моей жизни сейчас — 6-я ступень в миноре — как мне кажется, самое трагичное, что может быть в музыке, сейчас я от этой 6-й ступени вообще никуда деваться не могу, всюду она торчит. Я писал вариации на любимую народную песню, главной особенностью которой было начало непосредственно с этой 6-й ступени, что звучит сразу как предельно экспрессивный выкрик. Эта песня (гитарный проигрыш) начинается в точности также, как та народная песня. Поэтому мне кажется, что музыка здесь с текстом вступает, в какой-то степени, в противоречие, что даёт в сумме не просто веру, а веру в невозможное, как бы веру из последних сил, веру предельно отчаянную, как бы пробивающуюся сквозь толщу отчаяния из последних сил. То же и в этом «а» — как детское упрямство, когда взрослые уже всё доказали и показали, а ребёнок, надув губки, говорит «а всё равно он существует» или что-нибудь в этом роде.
Потом обязательно нужно обратить внимание на множественное число, причём очень подчёркнутое множественное число — не просто «мы», но «мы все». А строчка «и откроются двери домов» носит уже какой-то вселенский характер, как если бы всё человечество вышло на улицы, потому что произошло такое событие, последнее событие в истории. В глазах Его и тоска, и солнца свет, т. е. всё сразу, всё, что может быть, единство противоположностей. Когда-то я уже писал, что самым высоким жанром мне кажется трагикомедия, когда смеёшься и плачешь одновременно, как в «Небесах обетованных» или «Песнях со второго этажа». Или с другой стороны — православные иконы, где одновремено и великий свет, и какая-то невыразимая печаль, и всё это как будто навсегда отпечатанное, вечно длящееся в единстве. И очень важная строчка — «Да ты садись, а то в ногах правды нет». Прежде всего, прямая речь здесь введена без всяких преамбул, так что и непонятно, ставить ли кавычки и как вообще с этим быть, это как бы общая прямая речь, а потому не совсем и прямая.